Домовой на страже закона. Ирина Владимировна Соляная

развёл руками следователь.

      –Царица Савская, – ахнула Степанида, – это ж какие злоумышленники продуманные, не с бухты-барахты решали.

      – Именно, – подтвердил следователь и погладил Сепаниду по спине, а потом обратился к домовому, – а ты, Борода, когда прилетел к пепелищу, печь осматривал, прикасался к ней?

      – Боже упаси, – ответил Борода, – нешто я не понимаю, что к осквернённой печи домовой прикасаться не должон?

      – Почему же к осквернённой? —удивился Матузков.

      – Всякому понятно, что в устье хлеба пекут, млаленцев недоношенных допекают, а трупу там не место, – сказал домовой, как отрезал.

      – Кому же понадобилось печь осквернять? – спросила мышь.

      – Наиважнейший вопрос – для чего! – добавил Матузков.

       На наиважнейший вопрос ответа пока не было, и обдумать версии не получилось, потому что в кабинет к Матузкову участковые Берёзкин и Будкин втолкнули беспризорника. Домовой растворился при появлении незваной троицы, а мышь ушмыгнула за фикус.

      – Это что за унылое создание? – недовольно спросил Матузков.

      – Товарищ капитан, – доложил Будкин, – бродяга это. Без документов, спал в парке «Южный», вот мы его… Говорит, что незаконно лишён жилища.

      – Прямо как я, – выдохнул невидимый домовой, и это заставило всех троих посетителей вздрогнуть.

      Матузков отпустил участковых и указал парнишке на стул.

      – Рассказывай, – приказал он, прикрыв морщинистые веки.

      – Что рассказывать? – испуганно спросил парнишка.

      – Почему спал на скамейке? Из дому ушёл?

      Парнишка молчал, угрюмо глядя в окно. Матузков вздохнул, достал из кармана пачку «Памира», закурил и предложил мальчишке. Тот ловко поддел сигарету и прикурил от спички. Следователь бросил спичку на пол, но её ловко подняла мышь Степанида, выскочив из-за фикуса, шустро бросила спичку в мусорную корзину и вскарабкалась на плечо Матузкову.

      – Ни фига себе! – выдохнул парнишка.

      – Ну и ты появись, суседко! – скомандовал Матузков и театрально хлопнул в ладоши. Слева от бездомного на несгораемом шкафу материализовалось серое облако, из которого медленно проступили босые волосатые ступни, синие штаны с лампасами городового, мундир с латунными пуговицами, рыжеватая борода, а потом добродушное лупоглазое лицо домового Бороды.

      Парнишка качнулся на стуле и упал в обморок, закатив глаза.

      – Я всегда говорил тебе, Борода, что появляться надо менее эффектно, ты не конферансье Борис Брунов, – с укоризной в голосе сказал Матузков, а мышь Степанида хихикнула.

      Борода и следователь усадили нервного бездомного на стул, брызнули в лицо водой из графина, а Степанида пощекотала хвостом под его носом. Борода устроился на столе слева от следователя, а мышь вернулась к обжитому фикусу.

      Постепенно у парнишки прояснилось в глазах, и он глупо заморгал.

      – Как ты понимаешь, врать здесь бесполезно, – широко улыбнулся Матузков, и парнишка, который оказался Колей Соловьёвым, выпускником