Снежная почта. Александр Житинский

трубочкой свернулись,

      И каждый стих свивает тонкий кокон.

      «Пора. Осыпается лето…»

      Ю. Карпову

      Пора. Осыпается лето.

      У красных вагонов трамвая

      Свои прицепные секреты,

      Колес перестуки. Глаза

      Откроются. Я без билета

      В прозрачную осень вплываю,

      Горят ослепительным светом

      Сосновые сказки – леса.

      И золотом, золотом – залом

      В огнях, зеркалах, музыкантах —

      Слепит близоруким пожаром

      Соснового строя стена.

      И солнце малиновым шаром

      Раскатится – девочки в бантах

      Бегут по садам и бульварам,

      А осень – чужая вина.

      Я счастлив. Осеннего блеска

      Волна перепутала звуки.

      Лежат протяженно и резко

      Теней разлитые стволы.

      А там, на губах перелеска —

      Одно только слово: разлука,

      Разлука – сияющим всплеском,

      Уколом зеленой иглы.

      «Бережно храни…»

      Бережно храни

      Лист китайской розы,

      Шелковые дни,

      Ситцевые грезы.

      Память, как трамвай.

      Не бери билета.

      Увезет на край

      Нынешнего лета.

      Каменный тупик

      Преградит дорогу.

      Надо напрямик,—

      Обойди немного.

      Там на самом дне

      Куст китайской розы

      В предрассветном сне

      Пляшет на стене.

      Каменный остров

      На кленовых расписных листах

      Напишу два слова: «Слава, осень!»

      Ветер слезы дождевые носит

      И развешивает на кустах.

      Не сумела удержать разлив

      Острова гранитная преграда.

      Смертный час не города, но града

      Требует расплаты за разрыв.

      Стылая высокая вода

      Так прозрачна, так неуловима,

      Словно там без голоса и грима

      Лицедейство холода и льда.

      День сгорел без пламени, тайком

      Дотлевают срезанные сучья.

      Истончилось кружево паучье

      И свернулось в сероватый ком.

      Забрести так грустно одному

      На венецианские аллеи,

      Где петровских парков брадобреи

      Ножницами щелкают в дыму.

      Журавлиный плач

      Еле дышащий пар от полей,

      Словно иней на привязи танца,

      И лицо, потемнев от румянца,

      Провожает стрелу журавлей.

      Третий слева – твой истинный брат,

      Окольцованный беглой жестянкой,

      Обрученный навек с испанкой

      На испанский летит закат.

      Ты склоняешь: разлука, разлук,

      За разлукой не слышно тревоги,

      За излукой не видно дороги,

      Но натянут конвой, как лук.

      Третий слева – и сердце в крови.

      Но не вынуть звено из цепи.

      Перед ними горы и степи,

      А любовь на земле лови,

      Что податлива и черна,

      Дышит