Немного о любви…. Сергей Федорченко

Да поймите же вы… Я хотела уйти, убежать, но он сказал, что сейчас позвонит, и меня отвезут домой на машине. Мы зашли в кабинет, но тут заиграли чардаш, и ваш полковник попросил меня… как это по-русски? Поучить его танцевать чардаш.

      – И тут появился я и всё испортил.

      – Нет, не испортили, не надо так говорить, Сергей. А вы хорошо танцуете чардаш.

      – Спасибо, добрые люди научили.

      – Этот полковник… Он какой человек? Плохой или хороший?

      – Ну… Как сказать… Ты ещё ребёнок, Илона. И тебе рано судить таких людей. Он большой военный начальник. Командует дивизией, а в ней больше десяти тысяч человек. Это почти столько же, сколько живёт в твоём Секешфехерваре. И всех надо напоить, накормить, обуть, одеть и главное – сохранить, чтобы никто не погиб, не умер. Одним словом, забот хватает. Вот он и решил отдохнуть, развлечься. А тут ты рядом оказалась, такая, каку нас говорят, писаная красавица.

      – Не называйте меня так! Я обыкновенная. А этот командир не сделает вам плохо? Вдруг рассердится?

      – Не успеет. Даже если захочет. Через неделю я уезжаю.

      – Куда, Сергей?

      – Как куда? Домой, к своей маме, в родную Пермь. Всё, отслужил, милая Илона. Так что пишите письма, юная красавица!

      – Через неделю? Это же совсем скоро! – девушка вытянула перед собой ладони и, видимо, от волнения перешла на венгерский. – Эдь кеттоо хааром неедь от хат хеет. Эз лэхэтэтлэн![3]

      Илона растерянно смотрела на меня, с трудом сдерживая слёзы. Я не ожидал такой реакции и молчал. Наконец взял себя в руки.

      – Вот что, Илона. А можно я буду называть тебя по-русски – Леной? Во-первых, перестань «выкать», переходи на «ты»…

      – Что значит «на ты»?

      – То есть вместо «вы, Сергей», ты должна говорить: «ты, Сергей». Поняла?

      – Но вы же старше меня.

      – Опять это «вы»! Не «вы старше», а «ты старше»!

      – Хорошо, ты старше меня.

      – И намного? Давай считать. Мне двадцать два, тебе – шестнадцать. Угадал?

      – Нет, мне уже семнадцать.

      – Господи, какая ты старая!

      – А ты совсем пожилой!

      – Лена, не обижай! Пожилой – это тот, кто пожил. А я только начинаю жить. В общем, пять лет разницы – это, конечно, немало, но и не так много, чтобы «выкать». А теперь, что у нас во-вторых? Во-вторых, у нас с тобой ещё целых семь дней. Целая неделя! Это много, Лена! Завтра в шесть вечера я жду тебя вот здесь, у нашей скамейки. Запомни: завтра здесь в шесть вечера! А теперь топаем домой.

      Возле дома Илоны нас встретила молодая заплаканная женщина. Всплеснув руками, она пошла в нашу сторону, обращаясь к Илоне на венгерском.

      – Это мама, – шепнула девушка, взяла женщину за руку и повела к входной двери, то ли успокаивая её, то ли оправдываясь.

      Они вошли в подъезд, но Илона тут же вернулась. В руке она держала небольшой клочок газеты, который протянула мне.

      – Здесь я написала свой адрес по-нашему, по-венгерски, чтобы письмо не затерялось, – пояснила она.

      – Зачем? – возразил я. – Мы ещё успеем обменяться адресами.

      – Нет!

3

Пройдёт семь дней, и вы уедете? И я вас больше не увижу? Мы стали друзьями, так хорошо поговорили… Нет, я не хочу, чтобы вы уезжали! Это невозможно! (венг.)