Снегири. Мир, которого больше нет. Анастасия Шевченко

неплохо. Ну, я быстро.

      И это правда, обойти и прошмонать соседей – это вам не всех на свете собак обогреть, приютить. Их, человеческих детёнышей, всего-то два комплекта на одной лестничной площадке. Вот только… ночь на дворе. Не очень удобно. Ай, да ладно.

      – Юля, ну ты вконец ебанулась… – встретила неласково соседка Ольга, сама большая грешница, гадалка…

      – Нет, Оль, а ты вот мне скажи, вот эти карты все твои, зеркала, свечки…

      – Ну…

      – Так это ж как-то так, не по православным традициям…

      – И ты за этим ко мне в час ночи пришла?

      – Ну вот смотри, Оль, ты гадалка. А я «ни убей, ни укради»… И у тебя вот дочка – беленькая, кудряшка. А где мой сын?

      – Я тебя вышвырну сейчас…

      – Мне надо плесень посмотреть, откуда ко мне идёт. Чёрная. Страшная. Дай, гляну – в ванной, в кухне потолок…

      – У тебя ровно три минуты.

      – Нет. Нету. И здесь нету. Ну, я пойду, не злись…

      – А ты всякую херню не думай… я гадаю тем, кому это нужно больше, чем мне. И Богу, видимо, тоже.

      Когда одна дверь закрывается, другая обязательно откроется. У соседа дяди Васи, например…

      – А я тебе весь день звонил, звонил. Ты почему трубку не берёшь?..

      – Да так… телефон… забыла…

      – А у меня вот дела… Вчера спать лёг… ночью попить пошёл. Смотрю, в раковине тряпка лежит. Ну, не моя. Не было такой. Хоть убей. Я её – хвать. А она – лететь. Представляешь?

      – Что, дядь Вась, поехал?

      – Да причём здесь это? Мышь! Летучая мышь!!! И ведь как залезла, непонятно, в форточке вот такусенькая щёлочка…

      – А это тебе, дядь Вась, теть Люда знак подаёт, чтоб не бухал…

      – Знак… вот тебе и знак. Она уже перед смертью ванну своими руками отделала. И вот как-то мимо иду и – бац, плитка ка-а-а-а-ак отлетит со стены об пол. И в крошку…

      – Да ладно, покажи?

      – Не веришь? Пойдём-пойдём…

      – Дядь Вась, а ты не пытался с ней поговорить? Понять, почему она ушла. Тебя одного тут бросила…

      – Вот, вот, смотри, я специально убирать не стал, зна-а-а-а-ал, так и зна-а-а-а-ал, что не поверишь. Вот! На! Смотри!!! Что? Съела? А?..

      Ну вот, худо-бедно, а дело сделано. Надо бежать, сдавать работу – к речке. Пришла – а та молчит. И даже не цокает. Мама Егорки в крик: я же всё сделала, я же выполнила, а ты… ты меня обманула. Плачет, кричит, камни в речку швыряет. Но тишина. Делать нечего. Нужно возвращаться домой, хоть и ни с чем.

      Путь был долгим, как последний. Шла она, шла, в окна заглядывала. В одном муж с женой дерутся, доказывают, кто в доме главный. В другом за столом мирно сидят. Ни слова лишнего, ни мускулом не шевельнут – деньги делят. А вот тут две подружки вино стаканами хлещут. Одна с мужем другой бляданула, а тот и ей изменил. Горе сблизило. Пришлось мириться. Пла-а-а-ачут, на брудершафт пьют, целу-у-у-ются. В общем, много всего видела. Бардак сплошной – всё ясно. И только один вопрос – где у них у всех дети? Спят? Или балуются? Интересно, что там Сёмка Деньгин? Уснул? Или ворочается? Каринка Тиханович стопроцентно не спит. Вон, веками поддёргивает.