Большой круг. Мэгги Шипстед

рыжеволосый незнакомец в пальто с меховым воротником. Старый автомобиль – кроме дома, последние крохи, оставшиеся после Великой светлой полосы 1913 года, – ездил только благодаря неустанному уходу Мэриен, и, возможно, именно поэтому Уоллес позволил себе его поставить: отомстить, поскольку потеря автомобиля станет для нее особенно болезненной. Невезение, по убеждению Уоллеса, лишь разновидность уныния, источником которого служит внутренняя энергия, а значит, Мэриен – то, как Лена напомнила ему о ней, неприятные слова незнакомца – стала причиной его настроения, а следственно, и полосы невезения.

      – Денег на другую нет. – Уоллес утер нос манжетой. – Скажешь ей? Я должен лечь, но ты ведь ей скажешь?

* * *

      Когда Мэриен пришла домой, Джейми, верный чувству долга, рассказал ей о проигрыше Уоллеса и вынес ее первое бешенство, заодно не дав вытащить треклятого дядю из постели с намерением содрать с него кожу. Мэриен спросила, почему он так спокоен, и Джейми ответил, что они не могут яриться оба.

      – Значит, если бы я не вышла из себя, то вышел бы ты?

      – Может быть. Не знаю.

      Они в самом деле напоминали систему шлюзов, одни ворота в поисках равновесия выпускали избыток эмоций, причем со стороны Мэриен обычно грозила опасность переполнения, а Джейми принимал в себя излишек и поднимал уровень, когда вода опускалась. Все думали, что, будучи близнецами, они одинаковые, но это был баланс, не тождество; Мэриен чувствовала, как Джейми, но не являлась им.

      Этой ночью, когда они лежали на веранде на раскладушках, Мэриен спросила:

      – Как ты думаешь, почему он играет? Нам хватало бы денег, если бы он не играл.

      – Я не думаю, что он спит и видит, как бы нас разорить, – послышался в темноте голос Джейми. – Наверно, уже не может не играть.

      – Ты ведь не хочешь сказать, что так уж трудно перестать выбрасывать деньги на ветер?

      – Я думаю, ему нужны острые ощущения.

      – Какие ощущения? Он же вечно проигрывает.

      – Но если завяжет, то никогда и не выиграет. По-моему, ему нравится надеяться.

      – Надежда не должна стоить так дорого.

      – Ты же знаешь, он раскаивается.

      Мэриен перевернулась, и раскладушка скрипнула.

      – Да. Он даже всплакнул, когда наконец перестал от меня прятаться. Все твердил, что вляпался. А больше ничего. И не раскрыл, кому достался автомобиль, сказал – незнакомец. Да какая разница. Лучше не знать. Может, когда-нибудь увидишь.

      – Вряд ли, потому что никто кроме меня не станет корячиться, чтобы он ездил.

      После секундного колебания Джейми сказал:

      – Все-таки автомобиль был Уоллеса. Принадлежал ему. При желании он мог его и поставить.

      – Но он проставил его ни за что. Просто так. Проиграл ради того, чтобы проиграть.

* * *

      На следующий день из тайников во флигеле она собрала почти все свои летные деньги, заработанные на бутылках – одна за одной, на корзинах – одна за одной, отправилась в город и у знакомого механика