Большой круг. Мэгги Шипстед

о путешествиях. Она читает о штормах и кораблекрушениях, о пиратах и армадах, об экипажах судов, где матросы вынуждены поедать своих товарищей. (В снах опять появляется Ренфилд.) Читает о вздымающихся из теплых морей горах Таити, об их изумрудных, укутанных облаками вершинах, о неприступных Гималаях и высокогорных альпийских пастбищах с позвякивающими коровьими колокольчиками. О Джеймсе Куке и Чарлзе Дарвине, о Мэри Кингсли и Ричарде Генри Дане, о Льюисе и Кларке, идущих по той самой долине, где она живет. О ветрах в Магеллановом проливе, которые могут отбросить корабль назад с такой силой, что носовая часть оставит кильватерную струю, о ветрах, которые в удушающих рыжих облаках переносят аравийские пески на сотни миль в море. О Конго и Ниле, Янцзы и Амазонке. О диких голых детях в жарких странах, которые играют в игры, где надо смотреть и трогать, немного похоже на придумки Калеба в отсутствие Джейми. О громоздящихся горами волнах, о сводящем с ума безветрии, о выписывающих круги акулах, выпрыгивающих из вод океана китах, изрыгающих огонь вулканах. Среди книг нет ни одной, где рассказывалось бы о маленьких девочках, таких, как она, но Мэриен этого не замечает.

      Значит, ее отец, помимо того что путешествовал сам, любил читать о путешествиях, совершенных другими. Значит, предположительно, он уважал тех, кто не боится приключений. Ей нравится рассказ Джошуа Слокама об одиночном кругосветном путешествии на маленькой парусной яхте «Спрей», во время которого тот чувствует себя отдельной планетой. Она тоже хотела бы испытать такое чувство.

      Однако больше всего ей нравятся рассказы о далеком севере и далеком юге, где провисают отяжелевшие от инея корабельные снасти и свободно дрейфуют голубые айсберги, арками и шпилями напоминающие обледеневшие соборы. Она читает Фритьофа Нансена, Роальда Амундсена и про пропавшего сэра Джона Франклина, но ей все мало, и она приносит домой еще книг из библиотеки, упиваясь невзгодами Эрнеста Шеклтона и Эпсли Черри-Гаррада. Полюса, кажется, даже не требуют особой смелости – соблазнительно. Идешь туда или пытаешься пойти – значит, смелый. Она натыкается на гравюру с изображением нарвалов, плещущихся на пятачке незамерзшей воды среди арктического дрейфующего льда, их бивни схлестываются в воздухе, как сабли в рукопашной на поле боя. Из угла за печкой она достает длинный рог и идет по заснеженному двору в главный дом.

      Уоллес наверху в мастерской, граммофон играет Бетховена. Он кладет книгу на колени, рассматривает гравюру.

      – Да, вижу, – кивает он. – Думаю, ты права.

      – Бивень нарвала! – восклицает Мэриен. – Здесь, в Миссуле, в Монтане.

      Уоллес опять смотрит в книгу и спрашивает:

      – Они борются?

      – Тут говорится, они так дышат. Ты ведь не думаешь, что отец убил нарвала, от которого бивень?

      – Скорее всего, купил.

      – А почему и на севере, и на юге так холодно? –