Боги и чудовища. Шелби Махёрин

поговорим.

      Слова вырвались сами собой. Лу удивленно моргнула, и в ее блеклых глазах промелькнула нечто похожее… на неуверенность. Я возненавидел себя за это. За время нашего знакомства я лишь дважды видел неуверенность в ее глазах, и оба раза это ничем хорошим не кончилось. Однако неуверенность быстро исчезла и сменилась зловещим блеском.

      – Языками зацепимся, да?

      Нежно, но твердо я ссадил ее со своих колен.

      – Нет.

      – Уверен? – Напевая, Лу соблазнительно наклонилась ко мне. Или, по крайней мере, попыталась это сделать. Ей не хватало прежнего изящества.

      Я отстранился, изучая ее чересчур яркие глаза. Ее покрасневшие щеки.

      – Что-то не так?

      «Скажи мне что. Я все исправлю».

      – Вот ты и скажи. – Лу снова начала скользить руками по моей груди.

      Едва сдерживая досаду, я перехватил ее руки и предостерегающе сжал ее ледяные пальцы.

      – Поговори со мной, Лу.

      – И о чем же ты хочешь поговорить, дорогой супруг?

      Я сделал глубокий вдох, пристально глядя на нее.

      – Об Анселе.

      Его имя повисло между нами тяжелой, мертвой тушей.

      – Об Анселе. – Лу нахмурилась и отдернула руки. Ее взгляд стал отстраненным. Закрытым. Она уставилась куда-то мне за спину, ее зрачки едва заметно расширялись и сужались. – Ты хочешь поговорить об Анселе.

      – Да.

      – Нет, – отрезала она. – Я хочу поговорить о тебе.

      – А я нет. – Я прищурился.

      Она ответила не сразу, продолжая пристально смотреть, словно искала… что? Нужные слова? Раньше Лу никогда не заботили нужные слова. Она, наоборот, наслаждалась, когда говорила что-то не к месту. Если честно, я и сам наслаждался, слушая ее в такие минуты.

      – Тогда давай еще разок сыграем в вопросы, – вдруг сказала она.

      – Что?

      – Как тогда в кондитерской. – Лу быстро кивнула, словно самой себе, и наконец посмотрела на меня. Затем склонила голову. – Ты тогда не съел булочку.

      – Что? – удивился я.

      – Булочку. Ты не съел ее.

      – Да, я понял. Просто… – Я покачал головой, сбитый с толку, и снова заговорил: – Я не такой сладкоежка, как ты.

      – Хм-м. – Лу сладострастно облизала губы. Когда она положила руку на скамью мне за спину, я сдержал желание отодвинуться. Но когда она запустила пальцы мне в волосы, я уже не удержался. Но Лу не сдавалась, всюду преследуя меня подобно чуме. – Оленина тоже вкусная. Соленая. Нежная. Если, конечно, – добавила она со знанием дела, улыбаясь, – есть ее сразу.

      Я уставился на нее в замешательстве. Затем в ужасе. Она имела в виду, что есть мясо нужно сырым.

      – Иначе трупное окоченение сделает мясо жестче. Нужно подвесить тушу и оставить ее на две недели, чтобы разрушить соединительные ткани. Правда, тогда мухи налетят.

      – Когда, черт возьми, ты ела сырого оленя? – пораженно спросил я.

      Кажется, после моего ругательства глаза Лу загорелись, и она взволнованно замурлыкала,