Белый Клык. Джек Лондон

отсекая ему путь к спасению. Ничего не осталось от лживой игривости волчицы – с диким рычанием она к инулась на Одноухого. Тому удалось отшвырнуть её плечом, и увидев, что прямой путь к саныям отрезан, бросился улепётывать от волков кружным путём. С каждой секундой волчья стая становилась всё более многочисленной, из тьмы выныривали всё новые и новые волки, пооддиночке или даже парами. Волчица стремительно неслась в одном прыжке от Одноуха, всё более распаляясь жаждой настигнуть его.

      – Куда гонишь! – внезапно заорал Генри, ухватив напарника за плечо.

      Билл с силой сбросил руку друга.

      – Я больше не могу! – кричал он, – Я не дам им больше костей ни одной моей собаки! Я помогу ему!

      Ружьё в руке, он бросился сквозь хлеставший по щекам мёрзлый кустарник, росший по берегам узкого речного русла. Его замысел был совершенно прозрачен – приняв чани за центр круга, вокруг которого шёл загон его собаки, Билл хотел пересечь этот круг и по кратчайшему пути настичь собаку в точке, которой ещё не достигла стая. Белым днём, с оружием в руках, разогнать волчьбю стаю и спасти пса было вполне достижимой целью.

      – Билл, поберегись! – нёсся вдогонку крик Генри, – Осторожно, брат! Не делай глупостей!

      Генри бессильно опустился на верх саней и стал ожидать, чем всё это кончиться. А что ему оставалось делать? Он больше ничем не мог помочь другу. Билл давно скрылся из глаз, но время от времени то здесь, то там, среди куп чахлых елей то появлялся, то пропадал бедный Одноух. Наконец до Генри дошло, что положение пса совершенно безнадёжно. Смертельная опасность и жажда жизни гнала Одноуха по внешнему кругу, и он всё более ускорял бег, но стая волков бежала по внутреннему кругу, и неминуемо должны была рано или поздно настигнуть его. Никакого шанса, что Одноуху удасться сильно опередить озлобленную, жаждущую крови свору, пересечь её путь и добраться до саней. Обе траектории в какое-то мгновение должны были неминуемо сомкнуться. Где-то там, за густыми зарослями, под тёмными елями, среди сухих сучьев должна была состояться встреча озлобленной волчьей своры, Одноуха и Билла. Но даже он не предполагал, как стремительно всё произойдёт. Вдруг прогремел выстрел, ещё один, ещё, два последних прозвучали почти одновременно, и до Гери дошло, что Билл теперь безоружен. Визги, урчание, вой и треск сучьев огласили воздух. Из общей какофонии звуков на мгновение выделился отчаянный голос Одноуха, голос ужаса и боли, и смертельный вой раненого волка. Всё. Всё кончилось. Рычания больше не слышалось. Визг стих. Над бескрайней холодной пустыней недвижнолсти и мрака пала кромешная тишина.

      Уткнувшись глазами в землю, Генри раскачивался, сидя на санях. Куда-то идти, куда-то бежать теперь не имело никакого смысла, картина трагедии зримо стояла у него перед глазами, так, как будто он сам побывал там. Он вскочил и дрожащими руками вытащил из саней топор, но внезапно