Дина должна умереть. Оксана Кириллова

подумала о том, что три дня заканчиваются. С тобой было замечательно.

      «И умеет же она говорить такие восхитительные вещи ровным голосом и без всяких там "солнце", "котик", "зайчик", но… ТАК!» – мелькнуло у Степы в голове.

      – Это, определенно, лучшие дни за последние двадцать лет, – согласился он.

      – Ну, насчет двадцати утверждать не могу – мне всего девятнадцать. Кто знает, как я чувствовала себя в материнской утробе.

      – Шутница. Спать будешь?

      – Расхотелось.

      – Можем посмотреть фильм.

      – Нет. Это же последняя ночь.

      – Довольно сентиментально. Нехарактерно даже для тебя…

      – Просто констатация факта. Ты же меня понял.

      – Одна вторая плюс еще одна вторая… – вдруг всплыло у него в памяти. – По-моему, это про нас.

      Вот уж это было сентиментально – слишком сентиментально, чтобы она ответила. Улыбнулась. Уже хорошо. Ей немного грустно? Что в ее голове? Вечный вопрос, загадка века… А если ей сейчас плохо, сможет ли он помочь?

      «Да что я за тряпка, в конце концов? Робею перед ней, как школьник перед строгим экзаменатором. Таким она никогда меня не полюбит. Почему я не могу быть решительнее?»

      Дина снова была в его футболке. Степа придвинулся к любимой, поцеловал ее и скользнул ладонью под ее одежду. Девушка слегка вздрогнула, но не воспротивилась.

      «Это же последняя ночь».

      Сначала осторожно – кончиками пальцев по теплой спине, едва касаясь… какая же она худенькая и… хрупкая? Нет, не совсем… Кажется, она расслабилась, но Степа не собирается спешить и все время наблюдает, все ли хорошо, не зашел ли он слишком далеко, с ней ведь никогда не знаешь… Он продолжает… поцелуи, прикосновения становятся все более откровенными… одежда летит на пол…

      «Я буду ее первым мужчиной», – вспыхивает у него в голове, но тут, будто в насмешку над возгордившимся и возомнившим о себе невесть что середняке Дина резко отодвигается.

      – Я не могу.

      – Ничего. Все в порядке, – торопливо бормочет он, натянув улыбку, и хочет подтянуть на ней одеяло, чтобы ей было комфортнее.

      Но наготы Дина не стесняется. Кажется, даже не замечает. Ее явно волнует что-то более важное.

      – Ты как будто призрак увидела, – отмечает Степа мягко.

      – Не знаю. Просто… это не отпускает. – Он молчит и не переспрашивает, ожидая, что она продолжит мысль, и следующая фраза Дины ставит жирный несмываемый крест на его самооценке. – Я думала, я смогу.

      – О. Я понимаю. Наверное.

      Дина наконец посмотрела на него, будто на самом деле вспомнила об его существовании только что.

      – Надо объяснять, что дело не в тебе, или сам догадываешься? – Ее губы слегка растянулись в улыбке, глаза оставались серьезными.

      – Неважно. Главное, чтобы ты не ломала себя.

      Степа не чувствовал себя ни плохо, ни хорошо. Скорее, внутри было пусто. Но он не собирался прислушиваться к своим ощущениям. Ее были в сто раз важнее.

      – Я тебя не обидел?

      Дина помотала головой, вылезла из постели и нагнулась за нижним бельем.

      – Я