Дина должна умереть. Оксана Кириллова

растерялся и попытался поймать взгляд Дины, ища поддержки. Но она смотрела куда-то в сторону. Правда, очень сосредоточенно, не моргая, – возможно, внимательно слушала. А может, думала о своем и вообще не слушала…

      – Степа, все хорошо, – наконец произнесла она. – Тебе что, кошмар приснился?

      «Я просто очень боюсь тебя потерять, обними меня», – хотелось сказать ему, но он, разумеется, промолчал. Дина прочитала все в его глазах, пересекла комнату и обняла. Но, как ему показалось, не нежно, а скорее так, как обнимают плачущих детей. Надежно, чуточку властно, успокаивающе…

      А затем вдруг поцеловала – сначала будто вынужденно, после – увлеченно, в конце концов – почти страстно. Но опять же так, будто хотела заставить его замолчать… забыть…

      Как бы то ни было, поцеловала. С другими его иногда не трогал даже секс, а с ней и поцелуй казался чем-то неземным, высшей наградой.

      – Я люблю тебя, Дин, – выдохнул Степа. – Ты… чувствуешь ко мне хоть что-нибудь?

      – Не лучшая тема для разговора, – неожиданно холодно произнесла она.

      Чуть отстранившись, он глянул на Дину как-то недоверчиво и выговорил изменившимся голосом:

      – Боже… ты должна была сразу мне сказать. Зачем было давать надежду?

      – Ты ничего не понимаешь.

      – Все я понимаю. – Отпустив девушку, он целеустремленно направился к балкону. – Сигареты там?

      – Ты же в шестнадцать лет бросил.

      – Плевать, хочу курить.

      – Я с тобой. И накинь пальто.

      – Нет.

      – Я принесу.

      Когда она вышла на балкон, Степа уже успел закурить. Дина набросила на него верхнюю одежду – он, кажется, не заметил этого – и тоже зажгла сигарету. Они впервые курили вместе.

      – Послушай, – начала Дина чуть более хрипло, чем обычно.

      – Не надо. Я же говорю – я понял. Я тебя ни в чем не виню, просто теперь мне видится полной бессмыслицей все, что происходило со мной… с нами в последнее время. Ведь я жил надеждой, которую ты усиленно подкармливала… а может, мне только казалось? Ты это ты. Для тебя дружба – это близость, а любовь… существует ли она для тебя? Ты вообще когда-нибудь любила? Не отвечай, я не хочу этого слышать.

      – Влюблялась. Точнее, очаровывалась. Ненадолго, – перебила она. – Иногда хотелось полюбить по-настоящему… но больше всего хочется сейчас. Жизнь коротка.

      – Глупости.

      – Я же объясняла, у меня такое ощущение – грядет что-то масштабное. Понимаешь, это стало навязчивой идеей. Я просыпаюсь среди ночи в холодном поту, вдруг поняв, что все это совершенно беспочвенно… но это назойливое предчувствие… такое сильное, густое, едкое…

      – Одна из таких ночей была в пятницу, я угадал?

      – Да. Мне просто необходимо было побыть рядом с кем-то близким, с кем-то, кто не станет расспрашивать – просто подарит ощущение тепла и покоя. Представь, мне тоже бывает плохо. И больно. И странно.

      Степа молчал. Недокуренная сигарета, зажатая между его дрожащими пальцами, постепенно тлела.

      – Я не умею влюбляться по-настоящему, – продолжала Дина – как всегда, ровным, пусть и хрипловатым