Средневековая история. Чужие миры. Галина Дмитриевна Гончарова

с удовольствием отдавалась готовке.

      В чем-то… да!

      Она даже слегка наслаждалась этим временем.

      Она далеко от семьи, она в опасности, но в то же время…

      Ей никуда не надо спешить! От нее ничего не зависит. И никто не зависит – практически. Она отвечает за себя и своего ребенка. А остальные… Лари, Марион – они тоже взрослые. И присяги ей не приносили. У них союз равных, а не кто под кем.

      А в Ативерне она опять будет графиней.

      Какой дурак сказал, что титул – это здорово? Тот, кто ни за что не отвечал. Вообще ни за что.

      Это такая ответственность!

      Это гранитная плита у тебя на плечах, и давит, давит… страшно подвести тех, кто тебе доверился. Страшно не справиться, не вытянуть, не суметь и увидеть пепелище в конце своей дороги. Кто-то этого не боится и живет по принципу: «после нас хоть потоп». Но это – быдло.

      Человек благородный никогда так думать не будет. А есть еще и другая сторона медали. Лиля честно старалась о ней не думать, но факты от этого никуда не денутся.

      Здесь она ни за что не отвечает, но… она беззащитна. И это плохо.

      Захочет кто-то ей навредить – и навредит, и без проблем. Уже, вот, навредили, если она сидит в чужой стране и имя свое произнести боится. Да, свое имя…

      Лиля мысленно пообещала себе, что лично займется безопасностью, по возвращении домой. И пусть ее считают параноиком!

      А пока – да здравствуют блинчики!

      ***

      Конечно, все получилось не так легко и просто.

      И ночью к Лиле постучалась Лари.

      Как – постучалась!?

      Открыла дверь так, что та с размаху стукнулась о стену и чудом не разбудила малыша Ганца.

      – Алия!

      – Что!? – мгновенно проснулась Лиля.

      – Там твоя эта… Роза…

      Лиля подхватилась – и бросилась вслед за Лари.

      М-да.

      Имеем классический ночной кошмар, осложненный истерикой. Когда проснулась, но успокоиться не в силах. И трясет, и судорогой выгибает, и слезы катятся, и кулаки сжаты…

      Лиля не хотела так поступать. Но…

      Был ли другой выход?

      Пощечину она залепила с размаху, так, что у несчастной только голова мотнулась.

      – Н-на!

      Без удовольствия, понятно. Выбора другого не было…

      И подействовало.

      Девушка всхлипнула, схватилась за щеку, потом за живот…

      – Легче? – тихо спросила Лиля.

      Та закивала.

      Молча. Опять – молча…

      Убила бы!

      Единственная надежда у Лили была на то, что здесь люди покрепче. Психика у них такая – не переломишь. А понятия «нервный срыв» и в проекте нет.

      Что вы хотите?

      Здесь проехать по дороге мимо человека, посаженного на кол – дело обыденное… его даже убивать не станут. И первую помощь оказывать. Могут еще и грязью кинуть в умирающего, или посидеть, полюбоваться.

      И что?

      Посадили – значит, там и сидеть должен.

      Такую бы картину в России или в Америке… Лиля представила себе казнь на площади, и подумала, что в обеих странах люди, наверное, реагировали бы одинаково.

      Палачей