У всякой охоты свои заботы. Степан Сивцев-Хамалга

сложностей. Надо, не очень тревожа сохатого, погонять его куда тебе хочется. Лось зрением слаб, больше полагается на свой слух. Главное – не производить громкого шума и резких движений, – возразил прагматик Николай Алексеевич.

      Хотя Илья и был истовым атеистом и материалистом, но ему по душе пришелся ответ Спиридончика.

      – Лэбиэн-погиль – добрый, справедливый дух. Он живет везде – в дереве, в воде, может принять вид любого зверя и птицы. Не раз бывало, Лэбиэн-погиль выходил к стойбищу юкагира в виде сохатого и спасал его род от голодной смерти. Но если охотник становится жадным и жестоким, без причины бьет слишком много дичи, не делится добычей с сиротами и сирыми, то Лэбиэн-погиль прогневается и пошлет на такого охотника порчу. С природой надо жить в согласии. Надо жить не днем единым, а смотреть вперед, заботиться о том, чтобы и твоим внукам хватило зверя и рыбы. Нынче не те времена пошли. Раньше зверя было очень много, реки вскипали от проплывающей рыбы. А сейчас появилось много шатающегося народа без рода, без племени, каждый старается убить, урвать побольше. Совсем забыли про нашего духа. А Лэбиэн-погиль все замечает и запоминает.

      По приезду в село первым делом обошли старых и одиноких, не обделили и участковую больницу. Хотя Илье и достался маленький кусочек мяса лося, ему на всю жизнь запомнилось то радостное чувство добытчика, когда старые юкагиры с достоинством принимали из его рук дар Лэбиэн-погиля.

      Рассказ старого хангиче[1]

      Это случилось на заре моей молодости. Тогда я был куда проворнее, чем сейчас, рука была тверже, глаза – острее. После окончания семилетки мы работали в Дальстрое охотниками-промысловиками, снабжали работников приисков и заключенных Колымлага в придачу рыбой, мясом диких оленей, сохатиной. Но в тот год нам дали разнарядку на добычу белок, видать, какому-то большому начальнику захотелось побаловать свою зазнобушку беличьей дошкой. Вызвали нас в Эльген, в заготконтору, выдали новехонькие винтовки ТОЗ-8 – «мелкашки», продуктов месяца на два – и в путь.

      Навьючив оленей, я вместе с моими напарниками Семеном-Тегойкой и Николаем-Андилькой отправились в далекий путь, в сторону Шаманихи. Стояли погожие осенние дни. На свежевыпавшем снегу там и сям виднелись следы разного зверья, но мы спешили добраться до базы и не обращали на них внимания. Дорога наша лежала вдоль Колымы. Местами на реке клубились полыньи, казалось, что огромный кипящий котел работает среди заснеженного льда и торосов. Густой пар над полыньей кажетсячерным, и постепенно рассеиваясь, белеет. В тихую погоду поднимается вверх, а в ветреную стелется понизу, закрывая все, что попадает в его полосу. Лес у полыньи особенно заиндевелый, белый, на кустах – плотная бахрома куржака. И без того густые тальники кажутся непроходимыми, и только внизу, под кроной кустов, кипит жизнь. Там проходят выбитые тропы лисицы и росомахи, щели и надувы по обрывистому берегу обследует горностай.

      Прошло несколько дней, как мы обосновались в старом летнем чуме – одун-нума. Чум наш был покрыт пластами

1

Хангиче – признанный охотник.