Акварели коммуналки. Инна Курак

настроение и расположение духа. Воистину неисповедимы пути Господни.

      С приездом золотарей (гораздо красивее, чем ассенизатор) действие переместилось во внутренний двор. Потому как содержимое засора нужно было вёдрами выносить на расположенную в конце двора помойку.

      Двор, естественно, тоже имел свой неповторимый колорит. Там собирались лица без определённого места жительства, прибывающие в родной город после отсидки. Иногда прихватив по дороге таких же, как сами, корешей. В силу территориальной близости к железнодорожному вокзалу двор автоматически становился первым пунктом по приёму отсидевших и вышедших на свободу, с не всегда чистой совестью, граждан. Незатейливая закусь на газете, замусоленный гранёный стакан (иногда один на всех), мутная жидкость неясного происхождения в поллитровой бутылке. Вот мимо этой взыскательной публики пришлось нести вонючее ведро, наполненное доверху жижей с плавающей в ней селедочной головой: «Что вы, что вы!!! Мы никогда ничего не кидаем в унитаз!» Придерживая полы халата с неприличным количеством недостающих пуговиц, прилично открывающие ещё не загорелые (какой загар в конце апреля) ноги, Белка изо всех сил пыталась изображать невозмутимость.

      Конечно, это был аттракцион для всех. Уголовников забавлял вид Белки, старающейся не дышать носом, понимающей, что линялый полузастёгнутый халат не только не украшает её, но и делает объектом внимания уголовной аудитории. Сработал инстинкт самосохранения. Трусость и брезгливость категорически воспрещались. На ум пришли тюремные параши из прочитанного. И, не найдя лучшего аргумента, чем спасительно-предупредительное хамство, Белка первая завелась, не обращая внимания ни на говно, ни на полурасстёгнутый халат, ни на мутные взгляды:

      – Что уставились? Говна не видели? Или про парашу тюремную забыли? – Это были уже Белкины риски, за такое можно и получить наверняка! – Я не по своей прихоти это всё ношу! Нас соседи сверху говном залили, выкидывая всякую дрянь в унитаз!

      И пошла, как ей казалось, красивой походкой вместе с дерьмом мимо радостно ржущих бывших уголовников (хотя уголовников, скорее всего, бывших не бывает). После пятой ходки в сторону помойки с переполненными вёдрами гнусные смешки и шуточки закончились. Взглядами провожали, помощь, естественно, не предлагали (параша – она и есть параша), но как-то уважительно отнеслись к неблагодарному труду своей соседки.

      Двор безоговорочно принял Белку. Они и курили вместе, и пироги она им выносила, когда пекла, и лечила, и деньги давала, когда не хватало на бутылку. А они ей пьяно клялись в вечной любви и дружбе: «Если что, зови! Всегда поможем. Вот те крест!»

      Не сказать, что говно явилось цементирующей базой отношений, но свою роль сыграло. Раз и навсегда изменив Белкин статус с выпендрючки-белоручки на свою, челышевскую…

      Просто праздник, просто жизнь

      Такая любовь к зимнему и любимому празднику