Джангл. Евгений Николаевич Матерёв

одна Виктория продолжала испытывать острую восприимчивость; ту самую взволнованность, когда боишься быть застигнутым во время занятия сексом.

      Глава третья

      Стихи будут рождаться

      Павел сегодня тоже взволнован, но по другому поводу – вчера к нему подходил Фёдор Николаевич, начальник цеха, и предложил подработать: Антон, сверловщик, ушёл в отпуск, а заменить некому.

      С одной стороны, это очень хорошо: дополнительный заработок, разнообразие в работе. Но сейчас предложение было некстати – хотелось, наоборот, закрыться на складе и строчить свои рассказы Вике. Поэтому двояко воспринял Паша эту идею, но не отказал.

      Время ожидания, когда его поставят за станок, Павел скрасил общением с теми ещё приколистами – токарями Лёней и Валерой Лавровым; всё равно толком ничего не напишет – настрой уже не тот. А вот что касается фантазии, то и сейчас Паша дал ей волю: вместо обрабатываемого вала на станке у Валерия Игоревича появилась статуя Афродиты, вместо болванок на полу расположились узнаваемые капители ионического ордера. Сам рассказчик, как и все, кто его слушал, приоделись в орнаментированные хитоны. Изменилась и речь Лаврова – с ленинградско-матерного на возвышенно-гомеровскую:

      В восьмидесятом с мужиками пошли толпою за грибами,

      От вида берёз в глазах рябит, утренний лес к себе манит,

      «Колючку»[2] я перерезаю, и банда наша на полигон ступает.

      Паша Колчин, Валера Жилин, Артур Абразумян,

      Любой на районе знает: каждый из них – отпетый хулиган.

      И вот с корзинами, полными грибами, собрались мы домой,

      Как вдруг за нами мощный взрыв раздался, ой-ой-ой-ой.

      Стоим как вкопанные, эхо стихает; в сапоги кое-что стекает,

      От сей задумчивости нас отвлёк Артура крик – «Атас!»

      В ста метрах в землю вошёл очередной фугас.

      Тут все мы как переполошились, на шеях напряглися жилы.

      Без компаса, без карт, мы драпанули наугад – что есть силы!

      Как хорошо, что все остались живы, Артур, Паша, Валера Жилин.

      Учения артиллеристов научили – как можно хорошо стрелять,

      И нас – с такою быстротою через забор колючий перелезать.

      Да, Игоревич, чуть не погубил всю рать; запомнишь

      Как подберёзовики у артиллеристов воровать! —

      внимавшие смеялись – мог бы и несдобровать!

      Всё, хватит трепаться – меру надо знать,

      Все начали по своим местам рабочим разбредаться.

      Для Павла же не закончилась гомеровская поэма,

      Продолжила висеть над ним эллинская эмблема.

      Лихо к нему подкатила богиня-архивариус Зинаида.

      «Так и так, дел невпроворот, – скривила она рот. —

      О, Павел, помоги! Сии авгиевы конюшни разгрести».

      Начальник недовольный хмурится как Зевс,

      Чувствую, упадёт мне на голову его трезубец.

      Такой бардак они же сами развели – пипец,

      Выручи

2

Колючая проволока.