До февраля. Шамиль Идиатуллин

дверь быстрый взгляд, вздохнула и попыталась сосредоточиться на тексте. Безуспешно. Она извлекла из сумочки телефон, положила его на клавиатуру, открыла приложение знакомств и принялась смахивать с экрана фото старательных мужчин.

      Паша вышел в темный коридор, сунул руки в карманы и понуро размышлял с полминуты. Потом вскинул голову, посмотрел в левый и правый концы коридора, резко развернулся и замахнулся для мощного удара по двери Наташиного кабинета, но сдержался.

      – Да ну их нахер, – прошипел Паша и решительно зашагал в сторону своего кабинета.

      На полпути он остановился, развернулся и так же решительно зашагал к конференц-залу. Паша постучал в закрытую уже дверь и распахнул ее с деловитым:

      – Аня, можно?..

      Он некоторое время всматривался в пыльную темноту, затем прикрыл дверь и снова сунул руки в карманы, привалившись к стене в размышлении, унылом и почти беспросветном, как коридор, упиравшийся в широкое облупленное окно, за которым висел тот же унылый сумрак, изредка проколотый или подвинутый далекими фонарями, люстрами и светляками экранов.

      Даже зная, куда именно смотреть, почти невозможно было различить совсем тусклое зашторенное окно, которое обозначал на стене только отсвет мимоезжих машин. Комнату за шторами подсвечивал лишь экран ноутбука, на котором мелькали вкладки браузера, закрываемые одна за другой. На вкладках можно было напоследок разглядеть фотографии здания издательства, его схемы, текст «Распространение огня в административных зданиях» и кадры с трупами в форме охранника.

      Змей – он предпочитал, чтобы его называли так, хотя называть было особо некому, – выдохнул клуб пахучего пара, поскроллил вверх-вниз группу журнала «Пламя» в соцсети, убеждаясь, что новых комментариев не появилось, – и вдруг трижды выбросил перед собой кулак. На втором выпаде тускло блеснул торчащий между пальцами узкий клинок, на третьем его как не бывало.

      Змей встал и сразу будто канул во тьму. Пошуршав там, он вернулся к столу в куртке и бейсболке, козырек которой затенял лицо.

      Змей убрал в карман телефон и выключил ноутбук, мелькнув зажатыми в кулаке белыми перчатками строительного вида. Разнеслись и опали в темноте звуки обувания и щелчки замка. Комната на миг осветилась слабенькой лампой с лестничной площадки.

      Дверь хлопнула, убрав свет. Остались мрак и тишина.

      Глава четвертая

      Аня, растирая руки, вошла в свой кабинетик – пыльный, обшарпанный и захламленный, как и весь этаж. Сейчас этого можно было не замечать: каморка освещалась только старой настольной лампой. Конус света выхватывал из темноты живописную кипу рукописей на древнем столе с побитой полировкой. Было в этой картине что-то фламандское, разве что черепа не хватало.

      Аня подошла к столу, посмотрела на рукописи, на почерневшие пластыри, на мутное окно – и длинно вздохнула. Она очень устала сегодня.

      Аня проверила время на телефоне, положила его на стол, сняла со спинки кресла куртку, попутно щелкнув выключателем, и завозилась в темноте, одеваясь. Это оказалось