Врачебная тайна доктора Штанца. Алекс Борджиа

что он выпустил крышку из рук, и она со страшным грохотом захлопнулась сама, прогремев при этом на всю ближайшую округу, словно пушечный выстрел.

      Однако в последние секунды перед её закрытием Георг всё-таки успел заглянуть в открывшиеся глаза женщины. Они были большими, бездонными с ярко-зелёными светящимися зрачками и такими же прекрасными, как она сама.

      Позабыв обо всём на свете, Георг со страху бросился вниз, но, оступившись по неосторожности, упал с козел повозки, разбив при этом фонарь и громко вскрикнув от сильного ушиба. Затем вскочил на ноги и, прихрамывая, побежал через двор к спасительной двери своего дома. Расстояние было небольшим, но ему показалось, что он несётся как минимум через городскую площадь.

      Уже подбегая к дверям и протягивая к ним руку, он вдруг услышал позади себя шум от вновь открываемой крышки ящика. Однако ему не хотелось знать, что там позади него происходит. Распахнув дверь, он ринулся в дом, но внезапно ощутил чьё-то прикосновение к плечу и пронзительную боль от схвативших его сильных пальцев.

      Кто-то отдёрнул Хорьха обратно на улицу с такой силой, что он навзничь упал на землю. Тяжело дыша, он вперил свой взор в бесконечные просторы неба усыпанного звёздами. Душа Георга рвалась сейчас туда, в свободное пространство вселенной, подальше от ожидаемого его ужаса. Но уже через секунду небо закрылось каким-то розовым облаком, похожим на плотный тюль и звёзды исчезли для него навсегда.

      4 глава

      Абелард Вагнер из большого хрустального бокала сделал глоток красного вина и взял в дрожащие руки свежий выпуск местной газеты. Положение первого советника бургомистра города Вюрцбурга обязывало его знать все последние новости. И даже если большая их часть была ему уже известна, так как всё проходило через магистрат, он всегда находил в прессе что-нибудь новое.

      Как и подобает бюргеру, у него даже сейчас был напыщенный, галантный и представительный вид. Русые длинные лохмы хоть и не прикрывал белоснежный парик, к этому времени уже умирающий символ социального статуса, были напудрены и хорошо уложены. Брови вразлёт учёсаны, взгляд больших синих глаз глубокий, гармошка складок на щеках и чёрточки уголков широкого рта выражали озабоченность и строгость. Рубленая форма худого лица, крупный нос и выставленный вперёд подбородок, сами собой выказывали породу, выправку, статность. Однако рдеющий румянец и мешки под глазами, всё же выдавали в нём большого любителя вина. Но, правда, на то имелись свои причины.

      В какой-то момент он так увлёкся изучением свежей прессы, что даже вздрогнул, когда в дверь его спальни, где он предпочитал (в принципе вынужденно) завтракать в одиночестве, громко и настойчиво постучали.

      – Войдите, – раздражённо пригласил он того, кто стучал, и положил газету обратно на стол.

      Одного глотка вина для снятия утреннего раздражения оказалось мало, и он сделал ещё парочку.

      В спальню вошёл его личный слуга Фредди. Безликий сухой старик.

      – Прошу