И выпал снег. Лилия Ларгус

насупился, и не отвечал.

      – Калина! – истерично крикнула Шмыга.

      – Да чего тебе надо, дура?! Сама не можешь взять?!

      Могла, конечно. Просто хотела, чтобы он помог. Поэтому скрестила руки на груди, прислонилась к печке, и начала сверлить многозначительным взглядом спину Калины. Ему было всё равно.

      – Ладно, – заявила Шмыга тоном, обещавшим страшную кару. Топая пятками прошла к большой канистре. Поднять её своими тонюсенькими ручонками не смогла, потащила волоком. Разумеется, расплескала, за что выслушала очередную лекцию о своей тупости. Решила и дальше демонстративно небрежно действовать, и не разговаривать с ним. Пусть подумает о своём поведении. Плеснула бензина в крышку канистры, брызнула на дрова. Тем же методом обрызгала дрова ещё несколько раз. Запах бензина начал пересиливать все другие. О назначении всяких там задвижек у печи она даже не подозревала. Поэтому едва вспыхнул бензин, как дым обильно повалил в избу.

      11. – Шмыга! Дом не сожги!

      – Сам тогда иди топи свою печку! Я что?! Умею?! – заверещала она, разом забыв о воспитательном молчании.

      Калина с досадой бросил ложку и рулон фольги, подошёл к печке.

      – Задвижку-то хоть открыла?! Угореть хочешь?!

      Он ворчал, ругался, перекладывал дрова. Наконец, огонь слабо, но стабильно разгорелся. Калина отряхнул руки, и вернулся к своему рабочему столу.

      Шмыга, всё это время молча наблюдавшая за ним с кресла, сменила гнев на милость, и подала голос.

      – Калина, давай попробуем твой новый рецепт, а? – ей казалось, что голос стал похож на кошачье мурлыканье. Похож он был только на писклявое нытьё.

      – Погоди. Ещё не готово.

      Снег налип на столб и провода. Старинная скрутка дала искру, и свет погас.

      – Да ёлки-палки! Шмыга! Сунь руку за печку, там керосинка должна быть.

      – Ничего там нет!

      – Есть! Ищи лучше!

      – Сам ищи!

      – Да чтоб тебя!..

      Калина затопал валенками в галошах так, что зазвенела посуда. Сунул руку за печь, и конечно, сразу врезался в керосинку. Достал, разжёг.

      – А теперь готово? – заканючила Шмыга, засовывая костлявые ноги в громадные валенки.

      – Готово! – рявкнул в ответ Калина. В мерцающем тусклом свете керосиновой лампы он насыпал на кусочек фольги щепотку полупрозрачных кристаллов, чиркнул зажигалкой.

      Шмыга подпрыгнула от нетерпения, позабыв про валенки-великаны на своих ногах. Покачнулась, инстинктивно ухватилась за локоть Калины. Расплавленные кристаллы стекли ему на руку. Он вскрикнул, отшвырнул фольгу в сторону, оттолкнул Шмыгу.

      – Дура!

      – Да я нечаянно!

      – Блииин! Дай холодной воды!

      Калина отчаянно тряс рукой, и дул на неё. Шмыга заспешила к ведру, что стояло у печки. Зачерпнула воды, повернулась к Калине, и закричала:

      – Калина! Горит пол!

      Расплавленное зелье не только обожгло Калине руку,