Лебединая песнь. Грей

А раз в город пустили, а еще за целых трое ворот нашего дома – так не прозевали стражи и даже ругать их не за что.

      А незнакомец стоял и разглядывал сады. Видел он переговаривающихся братьев так же хорошо, как и они его, – только отчего-то не спешил к ним.

      – Ждет, думаю, что мы все к нему ринемся. Но недосуг нам с каждым встречным болтать – знатен или из охлосов, красив ли, высок и строен, а может, конопат, приземист и неказист – нам все одно.

      – На девицу ты бы побежал поглядеть, братец! – дразнился младший из троицы (но все равно повзрослее Кикна – третий сын Сфенела).

      – Я бы подумал! – отвечали и средний, и старший.

      – А вот и советник бредет! – предупредил всех музыкант и извлек трагический мотив.

      – Добра это не сулит. Опять скучное отцовское буле, где нам надо присутствовать… – сетовал средний.

      – А мы так устали! – напомнил старший, откидываясь на ложе.

      – Зовет вас царь, юноши, – молвил старец строго, оглядев царевичей. Говорил он без раболепия пред ними, как с детьми (но никого из них это не обижало, ведь никто пока и не стал царем). Да и возрастной муж – для каждого – вместо родного деда, – так что строгость ему простительна, как и со стороны парней – мелкие капризы.

      – Всех? – уточнил Кикн. Уж не хотелось ему тратить полдня, молчать и сидеть в стороне, внимать речам старцев, пусть и мудрых, но до чего дотошных и скучных! Вот если бы все они там пели – другой разговор!

      – Всех без исключения. – Советник поманил их рукой, мол, поживее, без промедления и отговорок. – Вы дела личные закончили, теперь – черед государственных. Не я такие правила выдумал, мальчики.

      – А я уже собирался встретить важного посла! – успел выкрикнуть юный царевич, показывая старику легким жестом на гостя.

      – Пусть идет! Пусть! – вступились братья, а он их возблагодарил за подобное избавление. Какой-то должок теперь за ним – ладно, уважит их просьбы.

      – Что ж, – Советник потрепал бороду, – нельзя оставлять гостей без присмотра, натворят еще чего, и выказывать неуважения – тоже не стоит. Отчего ты, юный царевич, все еще не пригласил гостя, не утолил его потребности с долгой дороги, не показал себя хозяином здешним, а? Этому ли я вас обучал?

      – Уже бегу, мудрейший советник! – Дважды повторять не пришлось, с радостью двинулся Кикн к чужестранцу, слушая краем уха, как братья и мудрец принялись обсуждать дела политические, еще и до порога зала заседаний не дойдя, – и от этого чуть не зевнул, едва сдержался.

      ***

      Вблизи гость пленил юношу еще более прежнего; видели бы братья его на расстоянии тройки пигонов (или же локтей), тоже бы обомлели: плащ – пожар, под ним наряд – ляпис-лазурь, головной убор с золотом и белыми перьями, а сандалии…

      Да, пусть и не девица – но до чего бесподобный молодой мужчина! – рыжеволос, но отнюдь не конопат, кудри так и вьются, глаза ясные и пытливые, а выражение лица мудрое, прямо как у ученого, но без единой морщинки, – молод, умен, ладен – все про него.

      Юноша растерялся