Неверный муж моей подруги. Ашира Хаан

отводит глаза.

      – Гер…

      – Насколько – все?

      Голос напряжен и холоден.

      Я зажмуриваю глаза, внутри все сжимается от чувства вины.

      Потому что я – виновата.

      Виновата только я.

      – Что у тебя есть любовница.

      – И что это ты?

      – Нет, про меня не знает.

      – Хорошо, приезжай в офис.

      Таксист снова бросает на меня быстрый взгляд. Он сделал музыку потише, не пытается ни с кем переписываться, не рассматривает со скуки окружающие машины на светофоре. Все его внимание – на наш разговор. Кажется, у него даже уши слегка развернулись назад.

      За окном машины несется летний вечер. Бесконечно долгий оранжевый закат, отражающийся в голубоватых окнах небоскребов. Зажигаются вывески баров, за высокими окнами ресторанов расставляют тарелки официанты в белых рубашках. Город готовится к пятничному вечеру. Загулу, отрыву, празднику конца недели.

      Но в офисном центре – пусто. Большая часть окон не горит, закрыты магазинчики и кафе на первом этаже, шаги эхом отдаются в безлюдных коридорах, и лязг лифта, который не слышно днем, разносится на весь этаж, как в фильме ужасов.

      Герман встречает меня в дверях своего кабинета. Яркий свет за его спиной очерчивает только темный силуэт высокого статного мужчины в костюме, стоящего, сложив руки на груди.

      Я не вижу его глаз, но иду навстречу, потому что больше идти мне некуда.

      Не знаю, чем закончится наш разговор.

      Не знаю, чем закончится их с Полиной разговор.

      Но больше ничего не будет как прежде – это я знаю точно.

      – Ну здравствуй, Лана, – говорит Герман.

      Я хочу его поцеловать, но он отстраняется и отходит в сторону, пропуская меня в кабинет.

      Сейчас. Я знала, что так будет

      За окнами офиса сгущается вечерний полумрак, чуть подсвеченный инфернальными отблесками заката в окнах соседнего небоскреба. А здесь горит всего одна настольная лампа, и тени от нее искажают лицо Германа. Я смотрю на него и никак не могу понять, что оно выражает.

      Боль? Равнодушие? Злость? Отвращение? Страх?

      Все то смятение чувств, что сейчас бушует внутри меня, я приписываю ему. И в зависимости от того, волна с каким именем накатывает – то и вижу.

      Герман стоит передо мной – холодный и строгий, очень чужой. Как в те дни, когда все только начиналось, и я не знала, о чем с ним говорить, задавая неловкие вопросы и получая в ответ равнодушные взгляды.

      Я подхожу к нему близко-близко, поднимаюсь на цыпочки, втягиваю носом знакомый запах – и пропадаю.

      Говорят, любовь можно отличить от простого интереса, сексуального влечения, дружбы, всего остального, что не она, всего по одному признаку. Если ты нюхаешь вот это местечко на виске, и оно пахнет для тебя домом – это любовь.

      Герман упакован в деловой костюм с голубоватым отливом, его офис весь – холод, сталь и белый свет ламп, его рубашка застегнута на все пуговицы, его серый галстук выглядит так безупречно, словно отлит из серебра, но когда