Сказка на ночь для дракона. Дарина Ромм

голос:

      – Региночка, открывай глазки, – и с моего лица сдернули плотную повязку, которая, оказывается, и не давала мне увидеть белый свет.

      По глазам резануло, я зажмурилась и закрылась руками. У меня аж слезы потекли от такой неожиданности.

      – Ты, как всегда, внезапен, друг мой Станислас…

      – У них говорят «выскочил, как черт из табакерки», – перебил знакомый голос. – Прямо в точку, про черта-то, а Аметиус?

      – Вы совершенно правы, Претемнейший, – раздался до боли знакомый журчащий голос. А у меня от радости мгновенно высохли слезы, и даже тошнота слегка отступила.

      Я медленно опустила руки и также медленно повернулась:

      – Здравствуйте, дорогой Аметист Вольдемарович, – ласково проворковала я, поднимаясь с широкой кровати, на которой до этого лежала, и шагнула к спокойно сидящему на стуле гиду.

      Наверное, что-то такое отразилось в моих глазах, раз Аметист, слегка переменившись в лице, начал резво пятиться в сторону двери. Вот ведь боязливый какой. А я-то его званием настоящего мужчины удостоила!

      Я наступала. Аметист пятился. Он ускорился, я тоже. И уже почти догнала, чтобы призвать к ответу за содеянное им, как сильная рука ухватила меня за талию и дернула обратно.

      Я спикировала на кровать и распласталась на ней как та самая лягушка, с которой меня недавно сравнивали.

      – Шустрая какая! – засмеялся второй голос, который наглый. А тот, который знакомый, укоризненно попенял мне:

      – Региночка, ну зачем ты так пугаешь бедного Аметиуса? Он и так после возвращения из твоего мира немного не в себе.

      – Станислав Игоревич?! – ошеломленно промычала я, наконец, разглядев хозяина этого знакомого мне тембра.

      Надо мной собственной двухметровой персоной стоял господин Данский и, с укоризной во взоре, внимательно меня разглядывал. На нем был синий бархатный камзол, как в исторических фильмах про королей и принцев. Белоснежная рубашка с кружевным жабо и камеей на вороте. На пальцах красовалось сразу несколько перстней и крупные цветные камушки в них выглядели совсем не стекляшками.

      Но окончательно меня добили потрясающе красивые, закрученные в крутые спирали, золоченые рога на его голове.

      Я, молча, открывала и закрывала рот, таращилась на эту красоту на голове Данского и уже начала догадываться, что меня посетила белочка, как тот самый, наглый, с хрипотцой голос язвительно поинтересовался:

      – Друг мой, Станислас, ты уверен, что у дамочки как ты говоришь, не «уедет крыша»?

      Я повела глазками в сторону, откуда звучал голос, и окончательно уверилась, что у меня проблемы. Потому что в двух метрах от меня хмурился тот самый плод моего воображения с ненатурально зелеными глазами.

      Поняв, что все плохое уже случилось, я поправила складки своего чудесного платья и жалобно поинтересовалась:

      – Я в коме, да? Лежу в больничке под аппаратами? А вы мне мерещитесь…

      Воображаемые мужчины переглянулись и подозрительно натурально захохотали.

      – Она