Пленники Соленого озера. Лара Вагнер

клянусь навеки тут остаться… Это что, стихи?

      – Что за хрень с ятями? – изумился Морозов, заглянув в развернутый лист через плечо компаньона. – С какой стати мы должны читать всякую чушь?! Да и еще и клятвы давать…

      Над площадью нависла напряженная пауза. Физиономии чернокафтанника и людей из его ближайшего окружения переменились, причем не в лучшую сторону. Тут до компаньонов долетел едва слышный шепот из-за спины:

      – Прочитайте, это просто формальность. Они все равно не отстанут.

      Листовский бросил взгляд в сторону и понял: совет исходил от того самого незнакомца в джинсовой куртке. Он сейчас стоял совсем рядом и выразительно смотрел Листовскому прямо в глаза. Тот пожал плечами.

      – Так уж и быть. Зачтем громко и выразительно.

      И они воспроизвели это не слишком длинное сочинение. Вернее, читал Листовский, а Морозов пару раз пошевелил губами. Однако претензий к качеству исполнения предъявлено не было.

      Я клянусь навеки здесь остаться,

      Навсегда, на вечны времена.

      Вдоль пределов огненного братства

      Зарастет таежная тропа.

      Прочий мир – бесплодная пустыня,

      Где всю жизнь приходится страдать.

      Но мою судьбу взяла отныне

      В свои руки Огненная Мать.

      Мне не нужно доли распрекрасной,

      Не хочу о прошлом горевать.

      Если же предам и брошу братство,

      Рок меня сумеет покарать.

      – Вот и славно, – подвел итог чернокафтанник. – Зовите меня Хозяином, а прочее не важно покуда.

      В этот момент толпа расступилась, образовав живой коридор, по которому приближалась невероятно красивая девушка с длинными светло-русыми косами и в ярком многоцветном наряде.

      – Хозяйка пожаловала, – пробормотал кто-то.

      Та, кого назвали Хозяйкой, подошла к компаньонам вплотную, негромко произнесла:

      – Здравствуйте, гости дорогие.

      Обвила тонкими руками, до запястий закрытыми узорчатым шелком, плечи Морозова, который стоял ближе. Поднялась на цыпочки, приникла губами к его губам. Морозову померещилось, будто они целуются уже давно, он случайно укусил ее, и вот теперь чужая кровь просочилась ему в рот. Однако это была иллюзия, не оказалось никакой крови, только прохладно-соленый поцелуй, который и длился-то несколько секунд.

      – Вот и все на том, гость долгожданный, оставайся с нами.

      Синие глаза Хозяйки благодарно просияли, бледные щеки чуть порозовели. Потом она перекинулась на Листовского и повторила процедуру, которая здесь, видимо, считалась традиционной формой приветствия.

      А вот сейчас поцелуй затянулся надолго. Красавица замерла, тонкие пепельные брови приподнялись, ресницы затрепетали. С явным трудом высвободила она свои губы и ошеломленно уставилась на гостя. Хозяин нахмурился, Листовский безмятежно улыбался. После неловкой паузы Хозяин бережно оттеснил смущенную красавицу в сторонку и провозгласил:

      – Нынче праздник у нас, работать никто не будет. Праздновать