Пленники Соленого озера. Лара Вагнер

Давай спать ложиться, Листовский. Я после этих огненных песнопений уже ничего не соображаю.

      – Кормить нас здесь собираются, интересно?

      Морозов пожал плечами.

      – Мне, например, есть не хочется пока.

      – Мне тоже. Наверно, из-за шока. Ладно, укладываемся. Утро вечера как там… мудрее?

      – Мудренее, вроде.

      Листовский критически обозрел решетчатое оконце и ухмыльнулся:

      – Вот не вдохновляет это пип-шоу. Никакого уединения.

      – Что ты ржешь? Тут плакать надо, а тебе, как всегда, все пофиг!

      – Если рыдать, обстановка вряд ли лучше станет. Ну, что тут у нас?

      Обстановка выглядела непритязательной и мрачной. Настоящая келья, название очень даже подходящее. Правда, само помещение оказалось гораздо просторнее, чем можно было ожидать, и с относительно высоким сводчатым потолком. Кроме дверного оконца, имелось еще одно, прорубленное в стене чуть выше человеческого роста. Внутри было достаточно светло, только по углам собралась густая тень. Свет исходил от стоявшей на маленьком дощатом столе лампы. Два сколоченных из грубых досок топчана – один у стены, другой почти посредине кельи, пара чурбаков вместо табуреток. На топчане возле стены высилась гора разнокалиберного тряпья.

      – Ни хрена себе отель. Минус пять звезд.

      – Да уж, занесло, – согласился с компаньоном Морозов. – Смотри, какой артефакт…

      То, что они сначала приняли за лампу, оказалось колбой из чрезвычайно толстого, неровного стекла. На дне лежали гладкие камешки, излучавшие относительно яркий свет. Во всяком случае, неплохо освещали келью, не хуже какой-нибудь китайской лампы для спальни. Рядом с колбой – две большие глиняные кружки и деревянный, внутри пустой цилиндр.

      – Ты какую кровать выбираешь?

      – Мне все равно, – отозвался Морозов. – Могу вот эту, если ты не против.

      Он опустился на стоявший посреди комнаты топчан.

      – Получи тогда постельное белье, не спать же на голых досках.

      Листовский принялся разбирать кучу тряпья. Нашлись две дерюги и большие куски грубого полотна, видимо, призванные заменить одеяла, простыни и пододеяльники. В самом низу вороха Листовский нашарил нечто вроде тонкого матрасика, перекинул его компаньону.

      – Держи. Подложишь под простыню. Все-таки помягче будет.

      – А ты? Эта хренотень в одном экземпляре?

      – За меня не переживай, обойдусь. Это ты у нас принцесса на горошине.

      – Что за оскорбление опять?

      – Не оскорбление, а констатация факта. А вот эту… вещь можно свернуть и как подушку использовать… Так… простыня… этим укрываться… О, даже полотенца имеются. Полный комплект. В принципе, не так уж кошмарно. Все чистое, как ни удивительно. Сам разберешься или помочь?

      – Разберусь как-нибудь, – буркнул Морозов и начал стелить постель.

      Потом, не раздеваясь, только скинув кроссовки, улегся на топчане. Листовский разделся до футболки и трусов, плюхнулся на свое ложе, закинул руки за голову. Со стороны компаньона на