Сказка о ночном музыканте. Елена Городенцева

время выждав, он вслух произнёс:

      «Пусть музыкант несёт собою радость,

      Вселяя чистоту счастливых слёз.

      И если его слава не испортит,

      И не лишит рассудка, как вино –

      Исполню сокровенное желанье,

      Что будет очень важно для него».

      Потом он тоже юноши коснулся

      До плеч, лба, сердца, подавая знак,

      Что закрепил тем самым своё слово,

      Желая парню всех возможных благ.

      На этом круг «дарения» закрылся.

      Давид из шара дымкою исчез.

      Огонь внутри пожаром распалился,

      И начался обыденный процесс.

      А наш герой не ведал, что творилось

      Вокруг него, пока он сладко спал.

      Он в подсознанье рисовал картины,

      И скрипку к телу нежно прижимал,

      Был, как дитя невинный – безмятежен,

      Ведь он привык к покою, тишине.

      Он почивал, не зная то, что утром,

      Случатся изменения в судьбе.

      Давид открыл глаза от звука эха,

      Которое манило за собой,

      И дальше для уборки уводило

      В зал новый и по сущности иной.

      Но в этот день, играя тряпкам, щёткам,

      Чтоб те, как прежде чистили легко,

      Он чувствовал в руках немного тяжесть,

      Неведомую прежде для него.

      Внутри рождалось странное волненье,

      Как будто зал, в котором убирал,

      Хранил в себе особенные звуки,

      Которые он в жизни не встречал.

      Все ящички закрыты были также,

      Но что-то изнутри из них рвалось.

      Внезапно громко щёлкнула задвижка,

      И нечто в неизвестность унеслось.

      При этом музыкант не прикасался

      К засову, что удерживал его.

      Так в первый раз за годы пребыванья

      Страшнейшее из бед произошло.

      О высшей осторожности в уборке

      Хранитель много раз предупреждал.

      Найти звук, улетевший очень сложно!

      Что скрылось изнутри, Давид не знал!

      В мгновение раздался гром раскатный,

      Давая знак, что было свершено.

      Явился тут же маг – Хранитель звуков,

      Взирающий с укором на него.

      «Как ты посмел настолько быть беспечным!

      Ты верно про опасность позабыл!»

      А юноша в таком был потрясенье,

      Что статуей в безмолвии застыл,

      Потом сказал, потупившись: «Простите.

      Я этого, поверьте, не хотел.

      Со мной сегодня что-то приключилось,

      И я собою словно не владел.

      Какой из звуков улетел – не знаю,

      Дозволите – готов его найти.

      Вы только мне хотя бы намекните,

      Который нужно будет донести…»

      «Что ж так и быть. Даю тебе три года.

      Сумей за это время всё успеть.

      Я ж говорил тебе, как всё серьёзно!

      Не справишься – придёт царица-смерть!

      Скажу ещё, сегодня в этом зале

      Ты ощущал смятенье неспроста.

      Здесь в ящиках на волю рвутся звуки,

      Что издают влюблённые сердца.

      И тот,