Дефолт, которого могло не быть. Мартин Гилман

Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века. Для российского же народа оно стало настоящей драмой». Ностальгия по былой империи, скорее всего, шокирует западного комментатора, не знакомого с историческим контекстом, но внутри самой империи, особенно если ее распад не стал результатом поражения в какой-нибудь войне, ее крах в глазах большинства россиян неизбежно рвет все устоявшиеся связи, лишает общество привычных ориентиров и порождает неуверенность в завтрашнем дне.

      О таком эффекте писал и Егор Гайдар. Он на исторических параллелях показал, что, когда общество таким образом дезориентировано, власть могут захватить всякого рода демагоги и реваншисты. Любой, кто пребывает в состоянии постимперской депрессии, легко поверит демагогическим рассуждениям о том, что былое величие державы уничтожено подлыми «ударами в спину» и что вернуть его можно и нужно, объединившись вокруг авторитарного лидера, который безжалостно покарает предателей среди своих и врагов среди чужих. Именно это случилось, например, в Германии с приходом нацистов к власти, и Гайдар предупреждает о такой опасности.

      Крах социалистической системы, пишет Гайдар, «был предопределен базовыми характеристиками советской экономико-политической системы: сформированные в конце 1920-х – начале 1930-х годов институты были слишком ригидными, не позволяли стране адаптироваться к вызовам мирового развития конца XX в. Наследие социалистической индустриализации, аномальная оборонная нагрузка, тяжелый кризис сельского хозяйства, не конкурентоспособность обрабатывающих отраслей делали крушение режима неизбежным. В 1970 – начале 1980-х годов эти проблемы можно было регулировать за счет высоких нефтяных цен. Но это недостаточно надежный фундамент для того, чтобы сохранить последнюю империю».

      Гайдар показывает, что ахиллесовой пятой советской системы было сельское хозяйство. Сталин его нещадно эксплуатировал в интересах промышленного развития, и какое-то время ему удавалось получать требуемые результаты. Но это свидетельствует лишь о том, что кривые предложения в долгосрочном плане гораздо более эластичны, чем в краткосрочном. В течение какого-то короткого срока крестьян действительно можно было заставлять отдавать за бесценок львиную долю их урожая. Но в долгосрочном плане, когда из села выжимают всю продукцию и одновременно забирают людей для нужд новой промышленности, лучшая, наиболее продуктивная часть сельской рабочей силы неизбежно в конце концов переберется из деревни в город. В результате как раз такого процесса советское сельское хозяйство постепенно теряло свою эффективность. Когда вдобавок началось покорение целины и прочие безумные мегапроекты, «житница планеты» и вовсе превратилась в ее голодный край. Советскому Союзу приходилось закупать за рубежом все больше и больше продовольствия. Не имея при этом для продажи конкурентоспособного оборудования и иных промышленных товаров, получить валюту для оплаты растущего импорта СССР мог только за счет экспорта нефти. Пока увеличивалась