Чужестранцы. Сборник

Он там, в таверне…

      – Да, в таверне, – кивком подтвердил Келли, переводя взгляд с одного невнятного рассказчика на другого.

      – Прикончили его, – прошептал Генри, расправившись с вином. – Мы слушали проповедь того в рясе… он говорил, а мы слушали. И тут выбегает хозяин таверны и орёт. Орёт и руками машет. Мы поглядели, а на полу кровь. И след из капель ведёт прочь с постоялого двора.

      – Вы видели? Видели тело?

      – Только кровь. Тавернщик сказал, чья она. Болтал без умолку. Небось, и до сих пор лопочет. Язык у него поразвязался.

      К тому моменту, как Келли переступил порог постоялого двора, гомонящие горожанки всё ещё причитали, не осмеливаясь приближаться к злосчастной ночлежке ближе, чем на двадцать шагов. Внутри оказалось почти так же, как и всегда, пусто. Но на этот раз тревожно. Дощатый пол – до сих пор влажный, его только недавно вымыли. А всхлипывания, доносящиеся из тёмного угла, принадлежали не кому иному, как разодетому в бархат и шёлк мужчине. Он нервно вздрогнул, услышав увесистый деревянный стук, громыхнувший в кладовой. Оттуда вывалился тавернщик в обнимку с бочонком.

      – Не переживайте, любезный, – успокоительно промямлил он, хоть и сам, по всей видимости, не до конца пришёл в себя. – Выпьете – станет полегче.

      – Как вы можете говорить о выпивке, почтенный хозяин? – прохныкал мужчина, не поднимая головы. – В такой-то момент. Комната, которую я снял в вашем ночлежном доме, красна от крови несчастного бродяги. А ведь на его месте вполне мог оказаться я. Я вообще подозреваю, что именно мне предназначалось умереть этим вечером, а не ему. Какое ужасное происшествие… Мне нужно развеяться. В трактир, скорее в трактир. Выдержанное вино – вот, что мне сейчас требуется.

      Нарядный чужеземец утёр лицо бархатным рукавом и вышел прочь, растолкав столпившихся на дороге жителей. Келли, прислушивавшийся к разговору, с удивлением для себя заключил, что говор у него нисколько не простолюдный. Хнычет внятно, более внятно, чем многие.

      – А вам чего, Келли? – хозяин таверны трагически откупорил бочонок. Принюхался к тому, что намеревался налить гостю, и печально скривился, вернув затычку на место.

      – Господин Зак. Это… он?

      – Ни дать ни взять он, – тавернщик опустился на стул и обмяк. – Я никак не решусь убрать тело. Слишком уж оно…

      Его передёрнуло, и он умолк. Келли не хотел смотреть. Действительно не хотел, но ноги сами несли его по тёмному узенькому коридорчику. Вперёд, теперь вправо. Дверь стояла отворённой. На прикроватном столе горел фонарь. Отблески света плясали на бледном прыщавом лице, неподвижно уставившемся в дверной проём. Келли замер на пороге. Казалось, Зак смотрит на него пытливыми глазками. Стоит и смотрит. Взгляд скользнул по полу, залитому тёмными лужицами и запёкшимися брызгами.

      – Зак… – тихо позвал Келли на всякий случай. Убитый и впрямь издали не походил на мёртвого. Он стоял чуть сгорбившись, но всё же стоял. У дальней стены, в тени. Его лицо, кисти рук и ступни белели в потёмках. Келли приблизился, наступая на липкие кровавые пятна, и взял