Немного плохие. Ф. Ибраева

из конского волоса. Он примерно до сюда, – ребром ладони Шахида перерезала себя по талии. – На сетку, в смысле на голову, чтоб сетка не сползала, специальный тяжелый чапан.

      – Специальный?

      – Рукава узкие, руку не проденешь, игрушечные. Для красоты, наверное.

      – Удобно?

      –Неудобно, мешает. Как матрешка, одежда слоями зимой и летом…

      – Одним цветом.

      Девушки рассмеялись: прабабки разминулись, правнучки сошлись.

      – Эркиной не влетело за паранджу? Что в костёр бросила?

      – Вроде нет.

      – Муж из дома не выгнал?

      – Её выдали замуж за старика. Она сбежала, чтоб не забеременеть от него. Представь, нас с тобой выдали бы замуж за старика. Ты бы смогла жить со стариком?

      – Нет, конечно. Бабушка говорит, паранджу сжигали по приказу из Москвы. Кто сжёг паранджу без согласия мужа, избивали, из дома выгоняли. О чём они думали? Жить негде, есть нечего, от детей отлучили. Некоторые себя поджигали. Представь, женщина горит, как факел.

      – Да нет. Тряпки горят, тело не очень. Не все себя сжигали. Эркиной прекрасно устроилась. Её на учёбу послали.

      – А безграмотным куда было деваться?

      – Эркиной тоже безграмотная была. Отучилась здесь, послали в Москву. Вернулась, учительницей работала. А ты: «Москва приказала». Москва ей профессию дала, другую жизнь показала. Я б хотела в Москве учиться. Вот ты в Москве была? – Услышав Тамарино «нет», Шахида продолжила панагирик. – Женщины сами захотели паранджу сбросить. Смотри, – она покрутила головой, – у всех лица открыты, разве плохо? Видно, кто красивый, кто добрый, а кто вредный. У твоих противные рожи. – Она изобразила взглядом презрение к спонсорам Тамары. – Я не собираюсь скрывать лицо. Мое лицо, что хочу, то делаю. Не нравится, пусть не смотрят на меня, как эти, твои.

      Спонсоры не отводили глаз от беседовавших девушек, сторожили. Шахиду подмывало подойти к ним, напугать: «Сейчас ректору пойду, скажу, какую аферу проворачиваете тут». Знала, не пойдёт из-за Тамары. Что оставалось? С ненавистью щуриться в их сторону. Или высунуть язык, состроить гримасу. Дуракаваляние не одобрила бы Тамара. Ограничилась злобным прищуром.

      – Не надо лицо скрывать, только волосы, шею надо прикрыть. Твоя красота будет принадлежать одному мужу, чтоб не соблазнялись другие мужчины.

      – Мужчин надо упрятать в паранджу, если соблазняются. Почему я должна скрывать красоту, если она есть?

      – Лицо открыто – достаточно.

      – А волосы, фигура? А если я лысая?

      – Муж будет жить с лысой.

      – Сбежит.

      – Если вступил в никах, не сбежит.

      Шахиду покорило «муж будет жить с лысой». Интересней и интересней становилось спорить с Тамарой.

      – Шарф бабушка заставляет носить? Не мешает? – Спортивная Шахида ценила в одежде в первую очередь комфорт. – От солнца защищаешься?

      – Покрытая голова – знак, что покорилась Всевышнему.

      – Как ошейник на собаке. Потуже натяни – заскулит, повинуется.

      – Побойся. Всевышний