Волчья погибель. Мишель Пейвер

удерживая здоровой рукой рулевое весло.

      Как только они миновали мыс, ветер усилился, а с ним и волны, которые принялись раскачивать каноэ вверх-вниз.

      Ренн оглянулась и увидела стоящих на берегу Фин-Кединна и Дарка. Казалось, это они уплывают от нее, а не наоборот.

      И она не знала, увидит ли их когда-нибудь снова.

      Перед ней простиралось открытое Море, непознанное и бескрайнее.

      И Волк был где-то там, один во власти Матери-Моря. А Мать-Море не знала жалости. Она была такой сильной, что ее дыхание порождало приливы и отливы. Если она была довольна, то посылала людям китов и тюленей для охоты. Если нет, насылала штормы, которые разрушали стоянки и утаскивали лодки с рыбаками в бездонные глубины.

      – Я не чувствую его, Ренн, – сказал через плечо Торак. – Совсем не чувствую Волка.

      – Он слишком далеко. То, что ты его не чувствуешь, еще не значит, что он мертв.

      – Невыносимо даже думать о том, что он совсем один плывет где-то на проклятой льдине! А если он решил, что мы его бросили?

      – О Торак, он точно знает, что мы его ищем!

      Торак обернулся. Шрам на щеке стал заметнее, в светло-серых глазах отражалась нестерпимая мука.

      – Я все время себе это повторяю… А он? Вдруг он думает, что мы никогда за ним не придем?

      Глава 5

      Волк замерз, вымок, ему было одиноко, но он ни капли не сомневался в том, что Большой Бесхвостый его ищет.

      «Я никогда тебя не оставлю», – так однажды сказал Большой Бесхвостый.

      Когда бы Волк ни попадал в трудное положение, Большой Бесхвостый всегда его спасал. Даже когда плохие бесхвостые забрали Волка из Леса и отдавили ему хвост, брат по стае нашел и освободил его.

      Мысленно Волк видел, как брат и сестра по стае плывут по Большой Мокрой на нетонущей шкуре. Они найдут его, Волк не сомневался.

      Но когда?

      Волк не чуял никаких запахов и не слышал никаких звуков, кроме плеска и шипения волн, а под лапами потрескивала и стонала Яркая Твердая Холодная. Он не видел птиц Наверху. И земли нигде не было видно. Ничего, только бесконечная утягивающая его Великая Мокрая.

      Шерсть от волн промокла насквозь, от брызг щипало глаза. Волк встряхнулся и чуть не упал. Его подташнивало от качки.

      И пить хотелось. Волк оскалился на небольшие кусочки Яркой Твердой Холодной, которые лежали на ее склоне. Один был похож на лемминга, и Волк слегка ударил его лапой. «Лемминг» заскользил в сторону. Волк погнался за ним, бил лапами, но тот ловко уворачивался, пока не спрыгнул в Мокрую и больше уже не выныривал.

      Так и не утолив жажду, Волк принялся грызть край Яркой Твердой Холодной. Она опасно накренилась и чуть не сбросила его с себя – ей не нравилось, когда ее грызли, и Волк решил больше этого не делать.

      Тогда он поднял морду и завыл, но вой был таким одиноким, что он быстро умолк.

      Потом вдруг уловил доносившиеся издалека пронзительные крики птиц. Забрался на вершину Яркой Твердой Холодной и напряг глаза, нос и уши.

      Вот