Волчья погибель. Мишель Пейвер

оставляешь его мне не для того, чтобы я его сохранил, – тихо сказал вождь. – Этот рожок… И душа той, кто его сделала… Они дарят тебе равновесие, делают устойчивым. Но ты не хочешь сохранять равновесие. Ты хочешь стать безжалостным. Как демон, на которого охотишься.

      – Сбереги его, – сказал Торак. – И не говори об этом Ренн!

      Дарк помогал Тораку и Куджаю загружать каноэ, а Ренн незаметно ушла поменять повязку на руке. Чтобы отогнать демонов, она использовала ивовую кору, толченые ягоды можжевельника и горькую полынь, но ничего не помогло. Из раны сочился желтый гной, опухоль разрасталась, а боль была такой сильной, что она с трудом могла сжать кулак. Ренн быстро сделала примочку из раздавленного корня кислицы, а потом полоской оленьей кожи привязала к ране мякоть гриба «лошадиное копыто».

      Сосны за спиной еще были похожи на фиолетовые тени, но темно-красная полоса рассвета над Лесом постепенно становилась оранжевой. Дул северный ветер, в бухте ломался лед. Ренн не помнила, был это прилив или отлив. Прошлой ночью она с Тораком изо всех сил старалась запомнить все, что им рассказывали Морские Орлы о течениях, подводных скалах, разрывных течениях, морских волках и островах с опасными зыбучими песками.

      – Как твоя рука? – спросил Фин-Кединн, незаметно подошедший к Ренн.

      Ренн вздрогнула от неожиданности и соврала:

      – Лучше.

      Вождь усмехнулся:

      – Поэтому ты оставила лук Дарку?

      Ренн пожала плечами:

      – Соленая вода может повредить луку.

      – Хм. Ты спала?

      – Немного. Думала о Волке.

      Несколько зим назад Ренн унесло на льдине. Она помнила окружавшую ее черную воду и жуткое чувство одиночества.

      Их окликнул Торак, и, пока они шли к каноэ, Ренн заметила, что хромота Фин-Кединна усилилась. А еще заметила седину в темно-рыжих волосах, тени под глазами и глубокие морщины возле рта.

      – Давно боль стала такой сильной? – спросила она.

      – Ваташ дала мне целебную мазь. Должно помочь.

      Ренн это не убедило. Эту рану дядя получил в схватке с демоном-медведем пять зим назад. Ренн перепробовала все средства. И Дарк тоже. Ничего не помогло.

      – Давай поменяемся браслетами-оберегами, – бодро предложил Фин-Кединн. – Дарк наложил заклятие на мой, оно поможет залечить твою рану.

      Ренн слабо улыбнулась:

      – Не увиливай от вопроса.

      Вождь хмыкнул:

      – Кто бы говорил! Сама-то притворяешься, будто рука не болит.

      Они остановились и поменялись браслетами.

      – Торак рассказал, что вы с ним стреляли в Наигинна, когда тот напал на волков.

      – Конечно стреляли.

      – Должен ли я напоминать о том, что Наигинн твой единокровный брат? И о том, что закон племен запрещает убивать родственников?

      – Да, но…

      – Ренн, убьешь Наигинна – станешь изгоем. И больше никогда не сможешь быть с Тораком. Или со мной.

      – Знаю.

      – И все равно полна решимости сделать это, чтобы изгоем не стал Торак… Точно