Карты древнего мага. Наталья Александрова

молочница, начиная закипать.

      – А тем и не понравился, что совсем не жирный. Наверное, вы сделали его из снятого молока.

      – Я никогда не делаю творог из снятого молока! – отчеканила молочница. – А вы, чем критиковать мое молоко, лучше бы присматривали за своим мужем!

      – Что? – Толстая Грета побагровела. – Что вы такое говорите о моем муже?

      Молочница уже и сама пожалела, что у нее вырвались эти слова, но давать задний ход было поздно.

      – Весь город знает, что герр Мерк ходит к той ведьме, что живет возле кладбища.

      – Мой муж ходит к ведьме? – Толстая Грета задохнулась от возмущения. – Быть того не может! Вы все врете, достопочтенная фрау Миллер! Врете из зависти!

      – Да это известно всему городу! Кроме вас! Куда же вы пошли, фрау Мерк? А ваш творог?

      Но жена возчика ее не слушала, она уже покинула лавку.

      Тем же вечером герр Мерк куда-то засобирался, надел свой воскресный сюртук и пригладил волосы.

      – Куда это ты собрался? – спросила его Грета.

      – К господину Штокману, договориться насчет лошадей.

      – В такой поздний час?

      – Значит, так надо. И вообще, женщина, с каких это пор ты интересуешься моими делами?

      И, не слушая ответа жены, возчик вышел из дома.

      Толстая Грета накинула на плечи вязаную шаль, всунула ноги в башмаки и выбежала вслед за мужем.

      На улице уже темнело. Грета шла так тихо, как могла при своей комплекции, таилась в тени домов и замирала, когда муж замедлял шаги и оглядывался.

      Герр Мерк прошел мимо церкви, мимо дома подрядчика Штокмана, миновал хлебный амбар. В темноте показались кресты и надгробия городского кладбища.

      И тут возчик воровато огляделся и свернул к покосившейся лачуге, притулившейся к кладбищенской стене.

      – Выходит, молочница не соврала! – прошептала Толстая Грета, вглядываясь во тьму. – Выходит, он и впрямь ходит к этой ведьме! Ну, попомнит же она у меня!

      На следующий день, сразу после ранней обедни, Толстая Грета, воровато оглядываясь по сторонам, подошла к трактиру «Старый охотник».

      Возле крыльца, опираясь на метлу, стоял одноногий Фриц, выполнявший в трактире самые разнообразные обязанности.

      – Ваш жилец у себя? – спросила его Грета.

      – У себя, у себя, где ж ему быть! Сидит, сам с собой разговаривает по-латыни.

      – У меня к нему важное дело.

      – Он велел никого не пускать!

      – Говорят тебе, дело исключительной важности.

      – Ну, сама с ним разбирайся, только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

      Грета поднялась по крутой скрипучей лестнице, постучала в дверь.

      Из-за двери донесся хриплый голос:

      – Я же велел не беспокоить!

      – Дело исключительной важности! – проговорила Грета и вошла в комнату.

      Жилец, мужчина лет сорока с длинным испитым лицом, облаченный в поношенную темно-коричневую рясу, сидел за конторкой, на которой лежала