Дом без зеркал, или Волшебная формула счастья. Марго Генер

брошюру. Может презентацию какую-то. Это бы очень ускорило процесс.

      Тихон развел руками и ответил виновато:

      – Не успелось, хозяин.

      – Не успелось, – буркнул блондин. – А мне теперь мучайся опять.

      – Да Окамир Баж…

      – Ещё раз назовешь по батюшке, обижусь, – предупредительно прервал его хозяин.

      Тихон поджал губы, затем кивнул и продолжил:

      – Я говорю, словами-то оно понятнее все же. Да и к каждому свой подход нужен. У вас всегда хорошо получалось. Зачем плодить посредников в виде каких-то буклетов?

      Окамир вздохнул.

      – Не хочешь делать буклеты, так и скажи, – отозвался он. – Ну ладно. Хрен с ними, с буклетами. Чего тебе, Софья, не понятно? Спрашивай, буду пояснять.

      – Да мне ничего не понятно, – ответила я. – Я грохнулась, повредилась, меня посадили в машину и увезли неизвестно куда. Потом эта ваша говорящая пиявка цвета радуги. А теперь меня заставляют есть и за что-то ругают.

      За окном взвыла метель, в стекло ударило, будто гигантская рука швырнула громадный снежок. Огонь в камине колыхнулся, а в трубе ветер отозвался гулким воем. На секунду в гостиной стало прохладнее и я поежилась. Тихон с Окамиром переглянулись, я не поняла, но показалось, что они друг другу что-то сказали.

      – Воет, – констатировал управляющий.

      – Воет, – подтвердил хозяин и сказал уже мне: – Значит давай по-другому.

      Глава 4. Когда объяснения ничего не объясняют

      Метель снова ударила в стекло, а вой в трубе стал заунывным и протяжным, словно где-то далеко волк холодным зимним утром призывает своих собратьев. Окамир поднялся со стула и размеренно прошелся к окну, занавески на нем колыхнулись и метель будто отступила, а видимость за стеклом прояснилась.

      Хозяин дома остановился. Мне показалось, вместе с ним опять застыл весь дом и снова ожил лишь когда Окамир заговорил.

      – Ты когда-нибудь замечала, что после общения с некоторыми людьми становишься вялым? Будто силы все вынули, – поинтересовался он.

      Я икнула, все же есть с такой скоростью для пищеварения неполезно. Вопрос странный и чтобы подумать над ним мозги не шевелятся, особенно, когда в желудке тяжесть, а в пищеводе будто что-то застряло.

      – Ну… – протянула я в ответ и покосилась на графин с водой, – наверное.

      Окамир бросил на меня короткий взгляд через плечо и порекомендовал:

      – Ты запей, запей. А то похватала еду, как утка. Нельзя же так. Питаться надо аккуратнее.

      Он отвернулся, а я послала ему в спину сердитый взгляд. Вроде говорит без насмешки, но когда весишь за восемьдесят пять, сложно воспринимать слова о весе и еде иначе, чем колкости. И все же я взяла ополовиненный хозяином графин и налила воды. Вода холодная, аж зубы свело, но я несколькими глотками протолкнула застрявшие куски и спросила охрипшим голосом:

      – Ну и что дальше?

      Окамир стоял лицом к окну и спиной к нам, заложив позади руки, и смотрел куда-то в снежную даль. Мне даже показалось, что всюду, куда он смотрит, метель как-то утихает. А может это просто мое разыгравшееся