Мистер Уайлдер и я. Джонатан Коу

на общественном транспорте было слишком утомительно. На второй день к вечеру ситуация окончательно усложнилась, когда в хостеле объявился Стивен; от Сан-Франциско до Лос-Анджелеса он добирался автостопом. Он тоже был британцем, и, наверное, поэтому Джилл разговорилась с ним; подробностей я не помню, но зато отлично помню, что когда к нашей дружеской паре присоединился третий человек, общение стало затруднительным. Стивен присосался к нам как пиявка, и чем дальше, тем острее я чувствовала, что меня выпихивают из кадра. Сперва я обнаружила, что Джилл и Стивен всегда шагают вместе впереди меня, плечом к плечу, а я тащусь позади. Затем они начали держаться за руки, потом целоваться при любом удобном случае (а иногда и без оного). Спустя несколько дней я окончательно убедилась: мне навязали роль невольного свидетеля буйно расцветающей влюбленности.

      Впрочем, насколько серьезным был этот роман, я поняла далеко не сразу, но спустя некоторое время. У Стивена был билет на ночной автобусный рейс до Феникса, штат Аризона, где он договорился встретиться с другим путешественником, своим школьным приятелем. Так совпало, что в тот же вечер Джилл предстояло отужинать с незнакомым ей человеком, другом ее отца, проживавшим в Беверли-Хиллз. Перспектива ужина не слишком прельщала Джилл, она даже сердилась на своего отца за проявленную инициативу – хотя я уверена, что он действовал из лучших побуждений, – и Джилл заранее позвала меня с собой для “моральной поддержки”. Но теперь ужин совпал с отъездом Стивена, и моя подруга рвала и метала. Я не понимала, из-за чего она так бесится: они уже назначили друг другу свидание в Лондоне, сразу же, как только Джилл вернется домой. Расстанется эта парочка всего дней на десять – неужели так трудно потерпеть? (На тот момент, как вы уже догадались, сама я никогда и ни в кого не влюблялась.)

      После обеда, накануне отъезда Стивена, мы втроем отправились на пляж Санта-Моники. Я в основном бродила по пирсу, разглядывая сувениры в магазинчиках для туристов, либо сидела на песке, глядя на море, а Джилл и Стивен гуляли по набережной из конца в конец, крепко взявшись за руки и целуясь взасос, пока у них губы не распухли. Когда же Стивену настала пора возвращаться в хостел за вещами и оттуда ехать на автовокзал, я была готова к тому, что Джилл обольется слезами, но, к моему удивлению – и облегчению, – она повела себя как истинный стоик. Помахав вслед автобусу и дождавшись, когда он исчезнет вдали, Джилл вернулась на пляж, где и нашла меня.

      – Ты в порядке? – спросила я, когда она уселась рядом.

      – Да, конечно.

      Тогда я еще ничего не знала о британцах и об их въевшейся в плоть и кровь привычке скрывать свои чувства, поэтому поверила Джилл на слово и с легким сердцем сменила тему, задав вопрос, который давно вертелся у меня на языке, с тех самых пор, как меня пригласили на ужин со старым другом ее отца. Что-то в этом приглашении смущало меня, учитывая, что отец Джилл был обычным “белым воротничком”, работал на заводе инженером