МЛС. Милый, любимый, свободный? Антифэнтези. Михаил Бурляш

Тверскую и Елисеевский, «Пампуш на Твербуле», театр на Таганке, высотку, где жила Зыкина, и рассказывал, рассказывал, рассказывал… Ирина смеялась и её смех звучал для него как перезвон звёзд на небе. Настолько она была желанной и притягательной.

      Вернувшись в Ташкент, три года спустя, он перевёз её с сыном в отдельную квартиру и это стало их тайной на два последующих года – пока суд не разлучил их. На суде Ирина не плакала, только сказала: «Я верю тебе. Я буду ждать». И ждала. За решеткой Алишер понял, что держать такую женщину в любовницах просто нечестно…

      …Мать привезла платок. Дорогой шёлк ручной росписи, лазурь с золотом – всё, как он просил. И с летящей красной вязью. Сочетание этих трех цветов было её любимым, и на удивление шло ей. Стильная, гордая, изящная как статуэтка, Ирина обладала невероятным чувством стиля и собственного достоинства.

      Окрыленный возвращался он в свою камеру, спрятав платок в нагрудный карман фуфайки. И тут его настигла неприятная новость – его переводят в другую часть зоны. Предчувствие резануло по сердцу. В бараках «зоны Б» содержали не только бывших милицейских чинов и партийных сотрудников. Там отбывала мелкая гопота пополам с уголовниками. Кто-то явно решил устроить Алишеру Варфоломеевскую ночь – на зоне все знали, что он сын прокурора.

      Была суббота, начальство отсутствовало. Откуда прилетело распоряжение догадаться было нетрудно. Был у него недоброжелатель в администрации, который, видимо, и придумал злой план. Вот только сделать ничего до понедельника было нельзя…

      Алишер скатал в рулон свою постель, шепнул верному человеку, что у него беда, и пошёл за конвойным…

      «Зона Б» готовилась к переезду. После того, как было принято решение о переводе лагеря в статут «колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов», всех уголовников «нон грата» распределили по другим МЛС. До этапа оставались считаные дни. И надо же было такому случиться, что именно в этот смутный момент кто-то решил устроить осужденному сыну прокурора подлянку…

      Чувства Алишера обострились, сердце стучало, как набирающий скорость поезд. Он вошел в барак с уголовниками, не ожидая ничего хорошего.

      Предчувствия не обманули. Блатные, которые резались в карты в теплом углу, глянули на него искоса и продолжили игру. Остальные замерли и затихли. Казалось, остановилось даже движение воздуха. Конвойный указал Алишеру на свободную шконку и вышел.

      – Что-то прокурорским душком вроде запахло? – как бы нехотя сказал один из воров за игральным столом.

      – Показалось, – хмыкнул другой. – Хотя, может и нет. Сейчас проверим. Эй, Валет, ну-ка поздоровайся с человеком.

      Тут же откуда-то из замершей глубины барака вышел тощий высокий зэк, видимо тот, кого вор назвал «Валетом».

      Вразвалочку подойдя к Алишеру, тощий улыбнулся и начал представление.

      – Ну, здравствуйте вам, пришелец. Давайте брататься.

      Он присел, будто в книксене, оттянув в стороны полы зэковской