МЛС. Милый, любимый, свободный? Антифэнтези. Михаил Бурляш

ждал, Наташа…

      Свадьбу сыграли на зоне. Никого не удивило, что невеста на 5 лет старше жениха – тут и не такое видели. Мало кому в голову пришло, что это не просто «тюремный роман», соединивший два одиночества, а настоящая любовь.

      Через год «тетя Наташа» родила Самвелу сына, а еще через два он вышел по УДО и выполнил все свои предсвадебные обещания.

      Недавно я был в гостях в их доме-дворце, пил вино, которое они сами делают из собственного винограда и держал на коленях забавного малыша, похожего сразу на обоих.

      За убитого им человека Самвел каждый день молится и просит прощения. И, судя по тому, что я увидел в его гостеприимном доме, мне кажется, что его простили.

      Боярыня Морозова

      Буфетчица услышала страшный звук удара и невольно перекрестилась. На столе у окна стояли две недопитые чашки с теплым чаем. Но допивать их уже было некому…

      …Нина относилась к своей работе как к карме. Никто кроме неё не знал об этом, потому что она всегда приходила на работу нарядная, благоухающая дорогими духами и улыбчивая. Всё это было нормально для красивой женщины, которая, к тому же, возглавляла целый отдел. Было только одно «но» – отдел, который возглавляла Нина, находился в исправительной колонии общего режима. В этой же колонии работал и Нинин муж, красавчик и щёголь капитан Морозов, заместитель начальника ИК по тылу.

      Морозов был позёром и выскочкой – все знали, что тёплое место он получил благодаря жене, которая была дочкой генерала. Собственно, и сама она продвигалась по службе не без покровительства отца и его связей. Однако, негатива к ней не было. Человек она была открытый, спокойный и без камня за пазухой. И, хотя за глаза её звали «боярыней Морозовой», гонора или высокомерия за ней не замечалось. Со всеми была ровна, вежлива, учтива.

      Каждый день Нина проходила в контору через двери с решетками и звонками, и каждый вечер через них же и выходила. С неизменной улыбкой она здоровалась с дежурными, с дневальными, со штабными шнырями. Казалось, для неё нет разницы, в шинели перед ней человек, или в робе.

      Что на самом деле происходило у Нины в душе, знала только она сама.

      В ИК она работала пятый год, к работе привыкла, к коллективу притёрлась. Общение с мужем дома в какой-то момент свелось к обсуждению штабных сплетен и новостей и Нине всё больше казалось, что она сожительствует с сослуживцем, а не с любимым мужчиной.

      Пылкие чувства Морозова тоже угасли. Он гордился красавицей-женой, как дорогим трофеем, ценил её дельные советы по работе, но ни страсти, ни любви давно не испытывал.

      И шло у них всё ровно и гладко, пока однажды не случилось ЧП, о котором несколько месяцев потом судачили не только в ИК и областном управлении ФСИН, но и во всём их небольшом городке, на окраине которого раскинулась колония.

      А случилось вот что.

      Утром «боярыня Морозова» зашла к начальнику ИК подписать двухнедельный отпуск. Сказала, мол, семейные обстоятельства,