Боя часов я так и не услышал. Виктор Доминик Венцель

Ну, чувствуешь?

      – Чувствую, – пусть я вру, но отец не знает этого, и ему приятно. Я ничего не чувствую, когда вижу все эти черно-белые физиономии, а вот рамка, в виде сердечек, веточек и стрелочек – красивая. Я бы хотел, что бы такие узоры были в моей комнате, но знаю, что отец не позволит.

      – Нашему Дому не так много лет, – продолжает Папа, с восхищением разглядывая генеалогическое древо, – Но посмотри, как он красив сейчас. Разве не так?

      – Так, папа, – соглашаюсь я, искренне радуясь, что отец не видит моего лица и не знает, о чем я думаю, – Конечно, так.

      На самом деле, конечно нет. Наш Дом и красота – понятия абсолютно разные. Как говорит моя сестра Ника – диаметрально противоположные. Не знаю, что это обозначает, но звучит интересно, а я люблю необычные слова. Красивые дома я видел когда-то давным-давно, когда бывал в городе. Там полно особняков, хватает поместий, есть даже пара-тройка настоящих дворцов.

      «Викторианский стиль в архитектуре, – сказал мне как-то меланхоличный дядя Лео, покуривая трубку, – Вот, что это такое. Общий термин в англоязычных странах для обозначения всего многообразия разновидностей эклектического ретроспективизма, распространенных в викторианскую эпоху. Черт знает, зачем я говорю об этом ребенку. Ты же все равно не понял ни слова. Так что, брысь отсюда, пока не влез в мои краски и не уронил холст!»

      Дядя Лео часто бывает раздражительным и злым. Вернее, бывал. Потом он исчез, как и остальные. Он был странный, но необычный. Мне его не хватает.

      А вот нашему Дому точно не хватает красоты и утонченности, или как это говорят взрослые, эстетики? Он стоит прямо на берегу озера Страуб, с одной стороны обнесенный кладбищем, а с другой, неприступным лесом под названием Шварцвальд. До ближайшего города, как говорила тетя Астрид – целый час на повозке или половина дня пешком. Дорога такая ухабистая и неудобная, что идти по ней почти невозможно. Когда я был маленьким, я несколько раз убегал в лес, а однажды, даже сам не смог найти дорогу обратно. Меня привел прадедушка Ганс, тяжело опираясь на свое охотничье ружье.

      А что до красоты, то сам дом просто огромен. И построен как-то совсем странно. Если смотреть на него с севера, то можно насчитать шестнадцать этажей. Если с юга – всего восемь. Если заходить с востока – двенадцать, а с севера – только один этаж. Черный, как крепостная стена на картинках в книгах. С одинокой бойницей посредине. И какая тут может быть красота?

      Бабушка Анна считает этажи иначе. Как говорит Папа, она просто зациклилась на своем Боге, и поэтому перестала считать первый этаж, ибо первый для каждого – это Бог, третий, ибо это число перекликается со Святой Троицей, шестой – ибо шесть число Зверя, седьмой – ибо семь Божественное число, восьмой – ибо восемь ей напоминает символ бесконечности, девятый, ибо девять – это перевернутая шесть и тринадцатый, ибо число тринадцать приносит несчастья. В результате выходит девять этажей, да Подвал. Итого – десять. У нее все всегда просто.

      Бабушка Анна всегда хочет помочь.