Легальный нелегал. Сергей Зверев

его дворянской усадьбой у Накамуры не повернулся бы язык. Кое-как перекрытая жестью крыша давно требовала ремонта. Обшарпанные стены местами дали трещины, в окнах не хватало стекол. От дворовых построек не осталось и следа, а обычный для тех времен вишневый сад рядом с имением остался лишь в памяти людей, его видевших.

      Оставив машину на обочине, Накамура зашагал по заросшей травой тропинке к особняку. Вокруг стояла тишина, столь непривычная для городского уха. Рядом со входом, рассевшись кружком на плотно утоптанной площадке, ребятня играла в «копеечку». Увидев дорогую иномарку, пацаны мигом забросили свое занятие и гурьбой ринулись к ней, чуть не сбив японца с ног. Подозрительно посмотрев вслед чумазым ребятишкам, Накамура принялся осматривать здание, то и дело щелкая затвором фотоаппарата с довольной улыбкой на раскосом лице. Причем выбирал он для съемок самые неприглядные места и ракурсы. «Чем хуже на фото выйдет строение, тем весомее будет аргумент против возвращения Остроумова на родину», – думал он. Сильно стараться не пришлось, вид у родового поместья Остроумовых и так был убогим. Как издевательство справа от входа висела выгоревшая табличка, оповещавшая о том, что перед читающим стоит памятник архитектуры девятнадцатого века, охраняемый государством. А чуть повыше помещалась вторая, с надписью: «Дом культуры». Накамура с особенной тщательностью сфотографировал обе, огляделся и решил сделать еще пару зарисовок издалека.

      Дети, кружившие вокруг дорогой иномарки, заметив, что он возвращается, кинулись к нему. От приятной тишины остались одни осколки. Непрестанно галдя и хватая заезжего гостя за одежду, они стали обстоятельно его доставать:

      – Дядь, прокати! А можно в машине посидеть? А как машина называется?

      Самые расторопные стали наперебой предлагать помыть «тачку» за деньги, кто-то уже притащил вяленую воблу, предлагая купить ее к пиву. Японцу еле удавалось отбиваться от назойливых ребятишек. Подойдя к «Лексусу», он намеревался закончить свою фотосессию, но малышня буквально висла у него на руках.

      – Подождите минуту! – рыкнул, не выдержав, агент. – Я дам деньги, только отстаньте!

      Шумная ватага ненадолго притихла. Приложившись к видоискателю камеры, японец положил палец на спуск и вдруг услышал щелчок. Но это был не фотоаппарат. Обернувшись, Накамура оторопел от возмущения, а потом кинулся к своему «Лексусу». Перепачканный в пыли мальчуган умудрился открыть двери его седана и с ногами забрался на заднее сиденье, свалив на пол замшевый пиджак стоимостью в полторы тысячи баксов. Японец в ярости кинулся к машине. Распахнув заднюю дверцу, он попытался выволочь пацаненка за шиворот, но тот вывернулся ужом, оставив в руках свирепого хозяина автомобиля свою заношенную до дыр и прожженную в нескольких местах футболку.

      – Ах ты, мерзавец, – по-японски ругнулся Накамура, раздумывая, как бы ловчее схватить наглого постреленка. Повизгивая от восторга и собственной смелости, тот забился в дальний угол, оставляя на кожаной обивке сиденья грязные отпечатки стоптанных сандалий. Внезапно сбоку сверкнула фотовспышка. От неожиданности японец