Легальный нелегал. Сергей Зверев

еще раз документы Согавы – все чисто, никаких зацепок. Но у меня есть все основания считать, что Согава – это и есть профессиональный промышленный шпион Рю Накамура. Тогда вполне понятен его интерес к Остроумову и его водородному двигателю.

      Щуров покачал головой и в задумчивости затеребил карандаш.

      – Этого и следовало ожидать… ну, конечно… такой лакомый кусок, – пробормотал он. – А вы молодец! Вовремя эту ищейку засекли! Не прощелкать бы остальных…

      Семен Семенович терпеть не мог, когда его хвалили, поэтому торопливо вставил:

      – Так как насчет перестраховки?

      – Теперь-то естественно. А вот насчет японца идеи какие-нибудь имеются? Или так и отпустим его делать свое черное дело?

      Тарпанов, смутившись, заерзал на стуле:

      – Ну, в общем, не мое это дело, у вас для этого целое подразделение есть…

      – Семен Семеныч, – с укоризненной интонацией произнес Щуров, – мы же с вами друг друга знаем как облупленных. Ваши советы в таких ситуациях – на вес золота. Детали-то мы и сами обмозгуем, вы только идейку подкиньте, как этого ловкача прищучить!

      – Только для вас, Борис Васильевич, – сдался Тарпанов. – Но уговор: если скажу нелепость – вы мне сразу же честно об этом скажете. Идет? В общем, я пораскинул мозгами, что бы я на месте этого Рю в России забыл, и вот какая штука мне в голову пришла…

      8

      Латиноамериканская республика, столичный аэропорт

      Воздух над взлетной полосой дрожал, нагреваясь от бетонного покрытия, и преломлял лучи так, что все предметы сквозь него виделись искаженными, похожими на миражи. Привыкая к твердой почве после долгого перелета, Арсений Макарович Вертлужный остановился на секунду и прислушался к собственным ощущениям. В ушах еще оставался гул двигателей авиалайнера, а в коленях – легкие последствия нервного перенапряжения в виде едва различимой дрожи. Он был уже немолод, но к передвижению по воздуху так и не смог до сих пор привыкнуть. Перелет оставался слишком большим стрессом для его персоны.

      Салон российского «Ил-86» он покинул последним – задержался, общаясь с командиром экипажа. Остальные пассажиры ушли вперед и уже рассаживались по местам в подкатившем ядовито-желтом автобусе не первой свежести, без дверей и люков на крыше, который должен был довезти их до здания аэровокзала. Надо было нагонять, иначе придется топать пешком с полкилометра по рулежкам, да еще и выслушать кучу претензий от местной полиции, охранявшей порядок в воздушном порту. Но дипломат не смог отказать себе в удовольствии поставить дорожную сумку прямо на шершавый асфальт и, потянувшись, оглядеться по сторонам. Он не был в этой стране два года. А до этого прожил здесь – страшно подумать – пятнадцать лет! Зеленые плоскогорья, видневшиеся вдалеке, стали почти родными, а океанское побережье, во всей красе представшее его взору при подлете, и вовсе вызвало приступ ностальгии. Изо всех сил втянув носом горячий воздух с примесью гари и авиационного керосина, он понял,