Встреча. Наталья Дёмина

А вдруг она, действительно, красивая?»

      Жуткий страх охватил Ирину. Она села в кровати, обняла колени и заплакала:

      – Валя, где же ты!

      Она в который раз набрала номер мужчины, но ей вновь пришло короткое сообщение: занят, перезвоню.

      Часть 13.

      Валентин сидел на краю кровати, на которой распластавшись, словно морская звезда, спала Маргарита, и не мог заставить себя сдвинуться с места. Он смотрел на опухшее от слёз лицо женщины и ругал себя за то, как подло с ней поступил.

      Несколько часов назад, опустошив очередной бокал шампанского, немного заплетающемся  языком Марго поведала ему, что больна, и ей, судя по всему, в ближайшее время, предстоит операция.

      Женщина сбивчиво рассказывала ему о своих хождениях по мукам, то есть  по врачам, а он смотрел на неё и чувствовал себя последним негодяем.

      «Скажи, – нашёптывал ему внутренний голос. – Признайся, что ты не по доброте душевной сидишь здесь с ней».

      Но язык Валентина будто онемел, когда женщина прильнула к нему, содрогаясь от рыданий.

      Сколько они так просидели, он не знал, но готов  был сидеть вечность, обнимая Риту, гладя по спине, тайком целуя в макушку. Валентину показалось, что что-то сломалось внутри него. Он не хотел больше причинять ей зло, не хотел видеть её расстроенной.

      Но язык… Язык упрямо не поворачивался, признаться в предательстве. А разве это было предательство? Они ведь не знали друг друга на тот момент, когда он соглашался опорочить её. Да и сейчас продолжали оставаться чужими людьми. Но сердце мужчины билось быстро-быстро. Оно требовало признания. Требовало предупредить о подлой ловушке, что была умело расставлена.

      «Нежная. Добрая. Наивная», – теперь он знал, какая она. Знал, как морщится её нос, прежде, чем слёзы брызнут из глаз. Знал, что когда  она плачет, её щёки розовеют, глаза опухают, а нос становится красным. Знал, как дёргаются уголки её губ, когда печаль становится всепоглощающей. Он знал и молчал. Не мог. Ругал себя и всё равно не мог признаться в подлости. Убеждал, что её сердце, да и жизнь будут разбиты, и молчал.

      Он только и мог, что смотреть, как она затихает в его объятиях и засыпает.

      «Я трус, – взъерошил свои короткие волосы Валентин. – Трус».

      Он поднялся с кровати, бросил последний взгляд на Риту и вышел из номера отеля, унося в своём телефоне снимок безмятежно спящей женщины. Женщины, которая сломала его, а может быть наоборот починила.

      «Заберу у приятеля снимки и скажу Анфисе, что ничего не удалось, – решил он для себя. – Не хочу быть тем, кто уничтожит Маргариту».

      Подходя к своей машине, он заметил машину приятеля.  Валентин не раздумывая подошёл к автомобилю друга.

      – О, Валька, – пьяно произнёс мужчина, опустив окно. – А я тут греюсь.

      – Оно и видно, – пробурчал Валя.

      – Не всем так везёт, как тебе, – отозвался друг. – И дома баба постель греет, и пенки в отеле достались тебе.

      – Думай, что несёшь! – схватил его за грудки Валентин.

      «И чего только в пьяную голову не