Врата Рима. Гибель царей. Конн Иггульден

и не знающий жалости.

      Ни Юлия, ни Каберы не было видно. Хозяин поместья, скорее всего, облачался в доспехи, надевал нагрудник и наголенники. Но куда же подевался старый целитель? Его лук был бы весьма кстати в первые минуты кровопролития.

      Между тем стоящие на стенах заметно нервничали, и волнение выливалось у них в громкие разговоры, напоминающие гоготанье стаи встревоженных гусей.

      – Тихо! – рявкнул Рений. – Следующий, кто откроет рот, сойдет вниз и будет иметь дело со мной.

      В наступившей тишине с полей донеслись крики рабов.

      – Мы должны слышать, что там происходит. Молчите и разминайте мышцы. Держитесь подальше от соседа, чтобы не снести ему голову, когда размахнетесь.

      Потребность в дружеской поддержке свела людей в небольшие группки, и теперь они неохотно разошлись. Все выглядели испуганными, и Рений выругался про себя. Будь с ним десяток солдат из его старого легиона, он продержался бы с ними до рассвета. Но здесь собрались дети с палками и ножами. Он сделал глубокий вдох, пытаясь найти слова, которые взбодрили бы их. Пламенная речь, способная разогреть кровь, нужна даже железным легионерам, которые нисколько в своих способностях не сомневаются.

      – Бежать некуда! Если толпа прорвется, все, кто здесь есть, умрут. Все зависит от вас. Никто не должен бросать свою позицию, мы и так растянуты тонкой цепью. Ширина стены – четыре фута. Это один широкий шаг. Оглянитесь и запомните – вы упадете, если сделаете больше шага назад.

      Мужчины начали осматриваться, шагать туда-сюда, проверяя ширину стены. Рений нахмурился.

      – Тех, кто переберется через стену, встретят люди во дворе. Не смотрите вниз, даже если увидите, что убивают ваших друзей!

      Из дома с луком в руке вышел Кабера.

      – Это так ты их вдохновляешь? И на таких вот речах строится ваша империя? – пробормотал он.

      Рений смерил его недовольным взглядом:

      – Я не проиграл ни одного боя! Ни со своим легионом, ни на арене. Никто из моих подчиненных не струсил, не побежал. Если кто-то из вас струсит, то побежит мимо меня, а я не побегу.

      – И я не побегу, – раздался в тишине голос Марка.

      Рений встретился с ним взглядом и увидел в глазах недавнего ученика уже знакомый огонек безумия.

      – Я тоже не побегу, Рений, – сказал кто-то из рабов.

      Остальные закивали, повторяя, что скорее умрут, хотя лица по-прежнему были испуганными.

      – Если вы струсите, вам придется отвечать перед своими детьми, братьями и отцами. Сражайтесь так, чтобы вы могли смотреть им в глаза.

      Люди снова закивали и немного расправили плечи.

      – Уже лучше, – снова пробормотал Кабера.

      Через открытую дверь во двор легкой походкой вышел Юлий. Его доспехи блестели от масла, в ножнах на поясе висел короткий меч. Лицо Юлия казалось маской жестокости и свирепости, под которой полыхал гнев. Стоявшие на стене повернулись в сторону полей.

      – Я снесу голову каждому из моих рабов, кто окажется по ту сторону стены! – прорычал