Поразительное на каждом шагу. Алые сердца. По тонкому льду. Тун Хуа

кому-то за моей спиной, и восьмой с улыбкой произнес:

      – Четвертый брат еще не покидал дворец?

      Обернувшись, я увидела медленно приближающихся к нам четвертого и тринадцатого принцев.

      Также с улыбкой поприветствовав восьмого принца, тринадцатый сказал:

      – Мы с четвертым братом подумали, что нам следует навестить госпожу супругу Дэ, и после этого сразу вернулись сюда. Почему же и восьмой брат еще не покидал дворец?

      – Я внезапно вспомнил, что Жолань попросила меня кое о чем узнать у Жоси, поэтому задержался, – улыбаясь, отозвался восьмой принц, а затем, переведя взгляд на меня, мягко произнес: – Жоси, чем дальше, тем меньше ты соблюдаешь приличия. Забыла о приветствии?

      Я занервничала и, поклонившись четвертому и тринадцатому принцам, сказала:

      – Недостойная уже долго стоит здесь, ей следует вернуться на службу.

      Согнувшись, я молча ждала, но никто не произносил ни слова. Тогда я умоляюще вскинула глаза на четвертого принца, и тот с каменным лицом махнул рукой:

      – Ступай.

      И я тут же скрылась за дверью.

      Вчера я не спала всю ночь, снова и снова повторяя про себя слова императора Канси. Я осознавала, что неспособна понять их смысл, но ничего не могла с собой поделать и думала, думала, думала. Сегодня я должна была прислуживать все утро. С трудом дотянув до окончания службы, вернулась к себе и с тяжелой головой рухнула на постель. Заснуть мне, впрочем, не удалось, вдобавок я почувствовала головокружение. Пришлось встать с кровати.

      Некоторое время я сидела за столом, бездумно глядя в стену, а затем разложила перед собой бумагу, растерла тушь и принялась упражняться в каллиграфии. По-прежнему пытаясь подражать почерку четвертого принца, я иероглиф за иероглифом выводила строки: «Я часто дохожу до той стремнины, где в вышине рождается река. Присяду и смотрю, как из долины волнистые восходят облака…» Занятие всегда помогало мне успокоиться, но сегодня этот способ не сработал. Уже дважды переписала стихотворение, но в мыслях по-прежнему царил сумбур.

      Опустив голову, я продолжала писать, когда вдруг услышала скрип створок ворот. Подняла голову на звук – и в распахнутое окно увидела, как во двор, толкнув ворота, вошел четвертый принц.

      Я отложила кисть и несколько мгновений сидела неподвижно. Затем, резко опомнившись, торопливо схватила листы и сжала их в руке.

      – Что ты пишешь? – поинтересовался он, подойдя к столу.

      – Ничего, – ответила я, – просто упражняюсь в каллиграфии.

      Опустившись на стоящий рядом стул, принц протянул:

      – Упражняешься так усердно?

      С этими словами он схватил меня за руку и потянул на себя. Потом, выдернув из моей ладони смятые листы, развернул один и стал рассматривать его.

      Мне было очень неловко, и я сконфуженно произнесла:

      – Совсем некрасиво, да?

      Некоторое время четвертый принц пристально смотрел на меня, а затем сказал:

      – Ты, наверное, много тренировалась?

      – Угу, – тихо отозвалась я.

      – Место,