Весь спектр любви. Алена Воронина

проскрипел мужчина.

      Точно, конечно же! Бабушка заваривала мне в детстве от ангины, да и в аптеке есть сбор. Как же я могла забыть. Я не должна забывать такие вещи. Не должна… Не должна забывать очень много вещей!

      – И, правда.

      Я поспешила в свою комнату, и, закрывшись, смогла вздохнуть. То, что произошло, не давало мне спать всю ночь, и лишь под утро тело сдалось, и я уснула на диванчике. Утром долго смотрела на дождь, бившийся в стекло, который, будто так и не сумев победить, сдался и уступил место ясному небу и солнцу. Слава богу, не надо идти на работу. Мне просто повезло. Повезло, потому что воскресенье – рабочий день. Но его выбрали для установки новых стеллажей и мелкого ремонта. А так… Я бы не смогла. А если бы смогла дойти, у меня вряд ли получилось бы работать. В этом минус. Обычным людям, мне кажется, легче, а я все переваривала и пересматривала, вновь и вновь, без остановки. Мне надо было привыкнуть к этому, чтобы хотя бы начать анализировать и понять, что нужно сделать.

      Сумка так и лежала на полу, раскрыв «пасть» и вывалив на ламинат предметы гигиены, несколько тонких записных книжек, ручки, леденцы, салфетки и бордовую книжечку.

      Я осторожно подняла ее с пола и пролистала. Видимо, я не помню, чтобы я касалась ее испачканными пальцами, но на некоторых страницах красовались бурые мазки и явные отпечатки.

      Стручкова Татьяна Петровна…

      «Тело пожилой женщины…»

      Чтобы понять, что это мне не послышалось, достаточно было залезть в Интернет.

      «Тело мужчины…»

      Я выпала, наверное, на час из жизни, пальцы перебирали салфетку, медленно, но верно обращая ее в труху.

      Неужели и правда…

      Холодный блеск молотка.

      Стук в дверь заставил меня вскочить в панике и прижать руки к груди.

      – Татьяна, это Олег! Я вам ключи хочу передать.

      Я переступила через сумку и щелкнула замком. Он почти упирался лбом в косяк на огромной ладони лежал длинный золотистый ключ с ежиком зубчиков на конце.

      – Замок был старый, Галина Тимофеевна попросила еще один поставить, ниже. Извините, пришлось пошуметь. Вот, возьмите, это ваш экземпляр.

      Я смахнула с лица упавшую прядь и взяла с его ладони теплый ключ.

      – С… спасибо.

      В полумраке коридорной лампочки было заметно, что его глаза сощурились.

      – Вы точно в порядке?

      – А… Не знаю.

      Он постоял с минуту, рассматривая меня, но ничего не сказал, и вскоре направился ко входной двери, где были разложены инструменты, включая большую дрель и даже, кажется, маленькую болгарку.

      – Уже закончил! Ты – наше золото! – из кухни показалась Галина Тимофеевна, моего присутствия даже не заметившая. – Чтобы мы без тебя делали, Олеж! И смотри, как хорошо, даже дверь не поцарапал. Красота!

      – Обижаете, теть Галь, – пробормотал мужчина, складывая инструменты и доставая веник.

      – Ой, сама все уберу! Я тебе там отвар заварила и блинов.