970. Ольга Волкова

мне успела всучить Мадина, перед тем как меня водрузили на каталку. Я судорожно набрала номер.

      – Помогите, – попыталась закричать я, – спасите моего ребенка!

      – Успокойся, – услышала я голос Ирины Владимировны в трубке, – зачем тебе слепоглухонемой инвалид?

      – Помогите, – цеплялась я за рукава акушерок, которые перекладывали меня на родильный стол, – спасите ребенка!

      – Какого ребенка? – услышала я пренебрежительный голос, – Это выкидыш.

      Слезы застилали глаза. От боли я снова потеряла голос. Сознание мое помутилось. Лица акушерок вдруг превратились в свиные рыла, которые наперебой кричали:

      – Дай мне! Дай мне! – пытаясь вырвать из меня моего ребенка и разорвать его пополам.

      Боль была ужасная, будто я рожаю морского ежика, который колючками впивается в мою плоть, потроша меня изнутри. В следующее мгновение я увидела занесенный над моим животом локоть акушерки. Поняв, что она хочет меня убить, я собрала всю волю, которая еще оставалась в моем измученном теле. И вдруг я услышала нечеловеческий вопль.

      – Чего ты орешь? Рожай, давай!

      Боже мой, неужели это кричала я?

      – Стоп! Голова живая! – остановила процесс одна из акушерок.

      Я поняла, что головка уже родилась и ребенок, по всей видимости, живой.

      – Не трогайте, пусть родит сама.

      – Мы теперь каждого недоноска спасать будем? – произнесла молодая симпатичная блондинка.

      Но акушерка, дай Бог ей здоровья, не позволила прикоснуться ко мне никому из пяти человек медперсонала, находившихся в родзале.

      – Тужься, – приказала она мне, – спасай своего ребенка!

      Еще одна потуга и он выпал ей в руки. Я даже услышала, как он попытался крикнуть, но легкие не раскрылись. Акушерка передала его неонатологу, которая немедленно начала производить над ним какие – то манипуляции, стоя ко мне спиной.

      Пока из меня вынимали плаценту, я пыталась разглядеть, что делают с моим ребенком.

      – Живой? Живой? – полушепотом повторяла я.

      В родзал зашел реаниматолог, взял мой драгоценный сверток и повернулся, было к выходу.

      – Покажите мамочке мордашку, – попросила его все та же акушерка.

      Он повернулся и приподнял маленького, закутанного в пеленку, похожего на игрушечного пупса, моего сына. Огромная маска с трубкой во рту закрывала его личико.

      – Пожалуйста, спасите… – только и смогла вымолвить я дрожащим голосом.

      Реаниматолог ушел, забрав с собой мою жизнь. Я закрыла глаза.

      ***

      «Вязкая, липкая чернота окружила меня. Панический страх взял за горло, не давая возможности вздохнуть. Зрение и слух будто отключились. Тишина такая, что можно услышать стук своего сердца. Слепая тишина вокруг и медленный, но четкий стук сердца, словно метроном, отсчитывает последние мгновения.»

      – Она сейчас умрет здесь.

      – Не умрет.

      Эхо чьих – то голосов вырвало меня из черного тоннеля. Рядом с собой я увидела двух акушерок.