Двойное счастье для Лютого. Ирина Чардымова

никогда не увидит.

      – О-о-она… ж-жив-ва? – продолжал спрашивать он, с огромным трудом выдавливая из себя слова.

      – Да, – солгала я, тогда папа облегчённо вздохнул.

      Не знаю, правильно я поступила или нет, но сейчас я не смогла сказать ему правду. Он бы просто её не перенёс. И тогда напрочь отказался бы бороться.

      – Папулечка, ты прости меня, – я ему улыбнулась, – но я теперь здесь работаю и сейчас мне нужно идти на приём. Меня пациенты ждут. Я к тебе позже обязательно забегу.

      Я погладила его по щеке, поцеловала, а затем быстро вышла из палаты.

      И едва я закрыла за собой дверь, как слёзы горячим потоком полились по моим щекам. Опустившись на кушетку, я закрыла лицо руками и заплакала.

      – Арина, – обратился ко мне Иван Алексеевич, – что случилось?

      – Я не смогла, – я подняла на мужчину заплаканные глаза, – я не смогла ему сказать, что мамы больше нет. Я не смогла! – объяснила я и снова зарыдала.

      – Ты всё правильно сделала, – он присел рядом со мной и обнял меня. – Сейчас это ложь во спасение. Его спасение.

      Глава 11

      Да! Да! Да! Доктор тысячу раз прав. Права сейчас и я. Если папа узнает, что мамы больше нет, он не будет бороться. Потому что уже сейчас папа прекрасно понимает всю пагубность ситуации. И я, Иван Алексеевич, да кто угодно, можем хоть тысячу раз говорить о том, что всё хорошо, что это временно, папа всё понимает.

      Я видела это по его реакции на моё прикосновение, я видела это по его глазам.

      Поэтому новость о маме его просто на просто добьёт. Это будет последняя капля. Я это прекрасно понимаю. Но, чёрт возьми, как же всё-таки паршиво на душе от этой лжи. Как больно, что сейчас приходится обманывать родного человека. Говорят, что это ложь во благо, во спасение! А существует ли такая ложь? Кто-нибудь знает? Или это придумали те, у кого не хватило духу сказать правду? Вот как я сейчас! Я оправдываю себя этой красивой фразой. Как же всё сложно! И как всё запутанно.

      – Он никогда меня не простит, – шепчу я в объятиях Ивана Алексеевича. – Он никогда меня не простит за эту ложь.

      – Твой отец умный человек, он всё поймёт и обязательно простит! – успокаивает меня главврач.

      Умный? Да, он прав, папа умный, очень умный. Но работает ли это, когда ум застилает боль и отчаяние от потери любимого человека? Способен ли в такие моменты человек рассуждать здраво? Вряд ли! Поэтому вряд ли мой папуля будет способен быть умным на тот момент, когда узнает, что мамы больше нет. Что нет его Лисёнка. Так он называл маму. Олеся, Леся, Лисёнок. Они столько лет были вместе, но по-прежнему любили друг друга. Да, были у них и трудные моменты и ссоры. Но они всегда поддерживали друг друга. Мама поддерживала папу, когда он шёл к своей цели и строил бизнес. Папа поддерживал маму, когда она болела и когда открыла своё ателье. Они всегда и всюду вместе. И как он теперь без неё? Что будет потом, когда он всё узнает? От этого вопроса больно щемит сердце и щиплет глаза.

      Но это будет потом. Да, сейчас мне нужно отпустить эту ситуацию, и думать о том, как помочь папе? Как вернуть