Давай никогда не встретимся. Алёна Лайкова

несильный подзатыльник, обернулась к другим женщинам. – Лада, неси хлеб! Адлен – за молоком.

      На кухне закипела работа – женщины торопливо собирали поднос. Дело было скорое. Служанки, забежавшие на кухню отдохнуть, взволнованно топтались у стен, гадая, кому же поручат идти к принцу. Зажатая с двух сторон, Розалина почти не дышала от волнения. Конечно, пошлют кого-то другого, но уже само происходящее будоражило её, вызывая в душе полу-сладостный, полу-болезненный трепет. Розалина наблюдала за кухарками и как никогда жалела, что не входит в круг ближайшей прислуги принца. Ах, как бы она хотела быть пажом!

      На стол опустился поднос с кувшином, полным молока, и блюдо с выпечкой. Всё та же румяная кухарка подняла взгляд, выбирая, кого отправить.

      – Розалина! – чуть резковатый голос кухарки заставил девушку вздрогнуть. – Кончай прохлаждаться, поднос в руки и бегом к Его Высочеству! Начнёшь работать, глядишь и реветь перестанешь.

      Не веря своим ушам, Розалина подняла голову. Кухарка смотрела прямо на неё. Девушка почувствовала, как в голове всё плывёт. Неожиданное везение оглушило одновременно восторгом и липким страхом. Она сглотнула, кивнула, не смея выдать и части бушующих внутри чувств.

      – Слушаюсь, мэм, – тихо произнесла Розалина и под взглядами женщин, среди которых выделялся полный тревоги взгляд Адлен, осторожно сняла поднос со стола.

      Молоко слабо колыхнулось в горлышке кувшина.

      К покоям принца Розалина шла медленно, всё ещё не до конца веря в происходящее. Это был первый раз, когда ей дозволили войти к Его Высочеству. У самых дверей девушка замерла, переводя дух, взглянула на красное дерево – последнюю преграду, скрывавшую от неё желанный лик – и постучала.

      – Войдите, – произнесли за дверью холодным чистым голосом, и Розалина толкнула дверь.

      Принц сидел за столом и задумчиво читал исписанный тонким почерком лист гербовой бумаги. Рядом с его рукой лежал чей-то золоченый портрет, но рассмотреть издали изображенное лицо не представлялось возможным. Услышав, что дверь отворилась, юноша поднял на вошедшую внимательный, немного задумчивый взгляд. Розалина замерла на пороге, не в силах сделать ни шага, не в силах даже оторвать взгляд от его лица. Это было невыносимо… но, лишь увидев его, девушка поняла, что больше не принадлежит себе.

      Принц сидел в простом домашнем кафтане – простом по меркам дворцовой персоны, конечно, – с небрежно отброшенной назад гривой волос и открытой шеей. Свет от помпезной люстры очерчивал аристократическое лицо и отражался в голубых, как небо, глазах. Задумчивое выражение лица быстро исчезло в присутствии зрителя, и юноша улыбнулся.

      – Ты можешь поставить поднос на стол, – подсказал он, и Розалина, очнувшись, судорожно кивнула.

      Пять шагов до стола показались девушке вечностью, втиснутой в торопливую секунду. Щёки красноречиво порозовели, будто ошпаренные смущением, и вот, раскрасневшаяся и беспомощная, она замерла у стоящего подноса, не зная, что делать дальше. Принц бросил на служанку