Уроки лишнего и нужного. Леонтий Ронин

же… Сколько, спрашивает. Триста рэ, говорю. Ладно, он согласный. Привез ему дрова. Расколоть-распилить?

      Триста рэ… Поколол дрова ему чин-чинарем. Просит в сарай перенести и уложить. Известное дело: триста рэ.

      Дача у него – леса только аж два гектара! Сидит, книжку пишет. А деньги-то, они ему куда? Тут вот жена, говорят, блядует. С жиру бесятся. Как баре ране…

      Далеко вбок мальчик-калека выбрасывает ноги, при этом клонит голову к плечу и двигает руки, словно плывет неумелой «размашкой».

      Он спешит за товарищами, «бежит», по-своему, сил уже нет, сел на заборчик, отдохнуть…

      Снова бежит, падает на колено; бежит, падает на руки…

      Догнал у табачного киоска, дают покурить – давится дымом, кашляет.

      Рядом «мороженое» – ковыляет туда.

      Развернул обертку, еще шатает усталость, отбросил назад ногу, с трудом держится.

      Товарищ подошел:

      – Дай куснуть, я же дал тебе курнуть!

      «Куснул» и, начал было, с мороженым уходить…

      – Отдай, отдай! – из последних сил за ним. – Отдай!…

      – А он, это… Говорит… У меня, это… Седни, типа, бля, дочь родилася… Не могу я седни, никак.

      Один хмуро молчит. Другой говорит быстро, дергает собеседника за рукав и полу расстегнутой куртки:

      – В Орел приедешь, на пятом номере до Малаховки.

      Квартал пройдешь, номер 21. Звать сестру Мотя Панова. Не будет дома – езжай на радиозавод, улица Мира, 4. Спросишь Катю Петровых, подружка моя.

      А в Новосибирск приедешь… дай листок, нарисую.

      Вот… улица Комарова, 45, вход хитрый, с этой, гляди, стороны. Брат работает до двух, приходи после обеда, застанешь. Парень он выше меня, волос жесткий. Ну теперь, вроде бы, есть тебе где остановиться… Давай знакомиться: Мишка.

      – Сенька.

      – Ну вот, Сенька, – Мишка хмыкнул носом. – Теперь с тобой мы друзья… Ставь пузырь.

      На два кофе столик кафе.

      Молоды и прелестны.

      Не умолкают губы и глаза.

      Свои партии окольцованных пальцев

      и розовых ладошек.

      Руки танцуют

      и успевают

      дирижировать словами – изысканный сурдоперевод

      намеков, насмешек,

      интонаций…

      Вопросов без ответа,

      ответов без вопроса…

      Маленькое дуэттино на два голоса и четыре руки.

      – Я в общаге жил, стучит парень: «можно переночевать?» – «давай». Он сходил, принес. Отец ему в Калуге оставил наследство. Парень оказался хороший, но алкоголик. Год пили. Я с работы ушел.

      Он мне как родной стал. Деньгами сорил!… Страх божий. Тыщ тридцать за год пропили. Бабу нашли прописать его. Дал он ей пять тыщ. А по пьяни еще пять сперла. Деньги кончились – тут контейнер пришел с наследством. Оченно умная библиотека, фарфор, хрусталь, ковры. Посуда серебряная. И даже золотая. Погудели мы еще. Девки на бабки – как мухи на дерьмо. Он мне их стал отдавать – по его карманам шарили. Потом вдруг пропал, месяц его нет. Оказалось, в больнице был, инфаркт с ним приключился. Неделю не пьем, другую. Купи, говорит, коньячку. Выпил