Василий Розанов как провокатор духовной смуты Серебряного века. Марк Уральский

Читать онлайн.
Название Василий Розанов как провокатор духовной смуты Серебряного века
Автор произведения Марк Уральский
Жанр
Серия
Издательство
Год выпуска 2022
isbn 978-5-00165-513-8



Скачать книгу

истин и искал их повсюду, и не в том, что он был релятивистом или плюралистом, на манер, допустим, Валерия Брюсова, объявившего в 1901 году:

      Хочу, чтоб всюду плавала

      Свободная ладья,

      И Господа, и Дьявола

      Хочу прославить я.

      И причина, очевидно, не в каком-то двуличии Розанова или в его беспринципности, как многие тогда думали, а в чем-то другом. А именно, Розанов не создатель какой-то стройной и законченной философской системы или концепции. Он оставил нам не систему, а самый процесс мысли, который ему был дороже всего. Процесс этот протекал у него и очень органично, и вместе с тем неровно, разветвленно, зигзагообразно, резкими скачками из стороны в сторону. Внутренне Розанов, как писатель и мыслитель, был целостен. Но если смотреть на внешний ход его мысли, причем брать во внимание лишь крайние точки в его развитии, то мы получим весьма пеструю и противоречивую картину. И такую картину, полную странных несообразностей и необъяснимых прыжков из крайности в крайность, видела его прижизненная критика. В этой критике оценки личности и творчества Розанова колеблются в необычайно широком диапазоне и как бы исключают друг друга. Розанов и строгий богослов, и опасный еретик, бунтовщик, разрушитель религии. Розанов и крайний реакционер, консерватор, и крайний радикал. Розанов и антисемит, и филосемит. Розанов и благочестивый христианин, церковник, и в то же время богоборец, осмелившийся поднять голос против самого Христа. Розанов и высоконравственный семьянин, и развратитель, циник, имморалист. В Розанове находили даже что-то извращенное, патологическое, демоническое, мефистофельское, темное. Сравнивали его с Передоновым – героем Федора Сологуба[21], называли его «мелким бесом» русской земли и русской словесности. Место Розанова видели на мусорной свалке и в нужнике, и вместе с тем – в глубочайших пластах и культурах Древнего Мира, в Египте и Вавилоне.

      И нужно сказать, что для подобного рода критических оценок, чаще всего ошибочных или поверхностных, конкретный повод подавал сам Розанов каким-либо очередным поворотом своих сочинений. Потому что Розанов совмещал в себе разнородные свойства и повороты – не в виде коллекции раритетов или перехода с одной точки зрения на другую, от одного мировоззрения к другому, а – в виде многоветвистого дерева, растущего из одного зерна [СИНЯВСКИЙ. С. 5–7].

      Розанов утверждал:

      Я весь в корнях, между корнями. "Верхушка дерева" – мне совершенно непонятно (непонятна эта ситуация).

      Несмотря на такого рода «ризоматичность»[22], делающую Розанова вполне постмодернистским автором[23], можно постулировать, что он имел и твердую «внутреннюю линию»: традиционализм, русский национализм и в особенности – онтологическая доминанта – «домашнее общество»[24]. Он

      настойчиво декларирует субъективность – «уединенность» – своей мысли, прекрасно сознавая, что эта субъективность не выходит за пределы всепоглощающего мифа о своем «частном я». Таким



<p>21</p>

Имеется в виду роман Ф. Сологуба «Мелкий бес», ставший одним из самых популярных произведений предреволюционной России. Только при жизни Сологуба вышло 11 изданий «Мелкого беса». «Передонов; передоновщина» в русской литературной критике стали нарицательными определениями тупого обскурантизма и невежества, а сам автор романа утверждал, что «Передоновщина – не случайность, а общая болезнь, это и есть современный быт России». В свою очередь, футурист-парадоксалист Алексей Крученых объявил Арделиона Передонова «единственным положительным типом в русской литературе», ибо он «Он видел миры иные… он сошел с ума1».

<p>22</p>

Термины «ризома» (фр. rhizome «корневище») и «ризоматичный» используются в постмодернистской философии, чтобы описать какую-либо теорию и какое-либо исследование, которые допускают множественные неиерархичные (не упорядоченные в какую-либо иерархию) точки входа и выхода в представлении и интерпретации знания [ПМЭ].

<p>23</p>

См. об этом [ГРЮБЕЛЬ].

<p>24</p>

Розанов в значительной степени предвосхитил выводы, сделанные во второй половине XX в. Клодтом Леви-Строссом, который на основании исследования социумов примитивных культур ввел понятие «домашнее общество» (фр., «societes a maison») для описания устойчивой формы семейных отношений. В нем семья это «юридическое лицо, владеющее имуществом, состоящим как из материального, так и нематериального богатства, которое увековечивает себя посредством передачи своего имени, своих товаров и своих титулов в реальную или воображаемую среду» [LEVI-STRAUSS (II)]. В этой связи примечательно определение младшего современника Розанова, его хорошего знакомого по Ст. – Петербургскому религиозно философскому обществу Александра Лосева: «Розанов – мистик в мещанстве, имея в виду точное социологическое значение этого последнего слова. Он обоготворяет все мещанские “устои” – щи, папиросы, уборные, постельные увеселения и “семейный уют”»: URL: http://psylib. org.ua/ books/losewo3/txto7.htm