Проклятие Кантакузенов. Владимир Александрович Андриенко

на ведро с вениками для огненной пытки и сказал:

      – Дак я не первый год при пытках в Приказе разбойном состою. Понимаю, что к чему! Посему ты, ваше благородие, не изволь сомневаться. Пытка она многих в ум приводит и истину открывает.

      – На дыбе кто хош на себя облыжно (ложно) наклепает. Потому бить без оттяга. Кожу сим холопам не рвать! – приказал Волков.

      – Как велишь, тако и сделаю! – ответил подьячий. – Но сумнительно, что от того говорить сии рабы божии начнут. Крепкие они. Я-то сразу вижу, кто говорить станет.

      – Начинай! – прервал подьячего Волков.

      Зубило кивнул палачам.

      Заплечных дел мастера суетились вокруг. Он быстро приготовили все для пытки. С конюха Ивана стащили рубаху, и руки его связали позади веревкою. Затем дюжие молодцы по сигналу палача «Вздымай», подняли слугу вверх, и он повис на руках.

      К его ногам привязали бревно, и все было готово к растягиванию тела. Кнутобоец палач Роман приготовили свой страшный инструмент.

      Волков спросил Тарле:

      – Готов писать, Иван Карлович?

      – Готов, Степан Андреевич.

      Коллежский асессор вел записи допроса.

      Волков начал:

      – Ты конюх князя Кантемира Иван, Семенов сын?

      – Так, барин. Я холоп князя Антиоха Дмитрича Кантемира.

      – Ты получил повеление барина своего умершего холопа Тишку предать земле?

      – Так, барин. И мне в помощники определили двух крестьян Сильвестра да Архипа.

      – И что было далее? – спросил Волков.

      – Дак похоронили мы Тишку-то. Все как надобно сотворили.

      – Стало быть, в гробу на погосте в могиле лежит умерший холоп? Так?

      Волков смотрел на Ивана.

      – Да! Так оно и есть, ежели Тишка с нечистым не знался. Ведь люди сказывали, что вурдалак он.

      – Сейчас не о сделках Тишки с нечистым разговор! Мне надобно знать, кого в могилу Тишки положили.

      – Да Тишку, барин!

      Волков кивнул подьячему Зубило.

      Заскрипели блоки, и тело Ивана вытянулось. Палач с кнутом замахнулся и закричал:

      – Берегись! Ожгу!

      На теле Ивана появился рубец. Но это было не опасно. Волков щадил слугу и не применил к нему настоящей пытки на дыбе, когда осуждённого растягивали так, что от удара кнутом лопалась кожа, и руки выворачивало из суставов.

      – Правду сказал! – закричал Иван. – Тишку хоронили! Какая вина на мне, ваше благородие? Скажи!

      – Ты гроб забивал гвоздями? – спросил Волков.

      – Я сам и забивал.

      – И в гробу лежало мертвое тело Тишки?

      – Истинно так!

      – Но отчего тогда сего Тишку на днях споймали в кабаке живого и здорового? Как ты пояснишь сие, Иван?

      – Не может того быть, барин! Тишка мертвый был! А коли он вурдалаком стал, то стало вышел из могилы!

      – Так ты веришь в то, что Тишка стал вурдалаком?

      – Дак коли его в младые его годы вурдалак мучил, то и он стал вурдалаком. Сие всем ведомо, барин!

      – Степан Андреевич! – вмешался Тарле. – Этак мы до вечера будем его мыратить! Надобно