Моховая, 9-11. Судьбы, события, память. Сборник статей

Правда, наши жестокие сердца можно было смягчить, если исключенный поработает годик на заводе и принесет хорошую характеристику с производства. Или, например, расплачется. Или – покается (только искренне, так, чтобы мы поверили).

      У нас не разрешалось девушкам носить брюки, это считалось буржуазным, осуждали за это. Называли таких «стилягами». В фильме Валерия Тодоровского «Стиляги» хорошо показан ужас гонений на таких отчаянных и невинных ниспровергателей запретов. Против девушек, носивших брюки, «принимали меры». Стиляг мужского пола тоже преследовали и критиковали, как умели: выговоры, карикатуры в газете, разоблачающие стихи и пародии в факультетских и центральных газетах, по радио и по телевидению, высмеивающие сценки на праздничных студенческих вечерах.

      Запрещалось после одиннадцати вечера оставаться в комнатах общежития, если ты в гостях. Заграничная одежда тоже не приветствовалась, так же как и джаз. Но он всё равно звучал в наших общежитиях. Кому-то это не нравилось («Ты – «не наш человек», джаз – это буржуазная музыка, была даже песенка: «сегодня ты играешь джаз, а завтра – родину продашь»). А как я любила «Серенаду Солнечной долины»!

      Но всё же ветерок первой оттепели разрушал постепенно часть запретов.

      На факультете училось уже много иностранцев – посланников дружественных компартий. Они были немного иначе одеты, привезли с собой пластинки Элвиса Пресли, записи самбы, румбы, ча-ча-ча. Мы поначалу не умели танцевать под эту музыку, но с восхищением смотрели, как итальянцы и югославы исполняли рок-н-ролл и еще что-то, немыслимо раскованное, чуть ли не танец с кинжалами. А я еще в школьном кружке старательно изучала чинные бальные танцы – вальс-бостон, па-де-патинер, па-де-труа и па-д-эспань, полагая это совершенно необходимым для университетской жизни. Пришлось переучиваться.

      Раскованные танцы – ладно, а вот дальше стало происходить нечто уж совсем немыслимое: некоторые вступали в браки с иностранцами!

* * *

      К такой свадьбе стала готовиться и моя красавица сестра Женя (она училась на два курса младше). Руку и сердце ей предложил итальянец Бернардино (Дино) Бернардини.

      Созвали общее комсомольское собрание курса, чтобы осудить мою сестру за её решение вступить в брак с иностранцем (хоть Бернардини и итальянский коммунист, и отец его – известный антифашист, а все же – кто его знает?). Во всяком случае, собирались всё-таки поговорить с невестой, вдруг откажется от своего выбора?

      Женя, зная энергетику и пафос подобных мероприятий, на собрание не пошла. Однако попросила одного своего однокашника, с которым дружила, Колю Рубцова, сказать какие-либо слова в свою защиту и, если получится, сбить яростный тон разоблачений со стороны самых активных критиков.

      Коля был хороший друг и сказал следующие слова, по-детски наивные, но самоотверженные:

      – Вот вы все Женю осуждаете. А Тургенева читали? Зачем Елена поехала за Инсаровым в Болгарию? Да чтобы там делать вместе с ним РЕВОЛЮЦИЮ!!!

      Аргумент