Легенда Три-Четыре. Артём Яковлев

первой попала в луч местного звёздного света.

      Источником света было не земное ослепительное изжелта-белое Солнце, а сдувшаяся бело-голубая звёздочка, которая с привычным Солнцем уже не соотносилась. В местной атмосфере поглощать ультрафиолет нечем и синяя часть спектра здесь полная. Нас, космонавтов, привыкших видеть эту звезду вне атмосферы, пытались напугать вероятностью ожога сетчатки. Ха-ха!..

      – Чего ждёшь? Вперёд! – постучал пальцем в люк ранца поднявшийся за мной капитан.

      Тесная конструкция «Зои» предусматривала только определённый порядок входа и выхода экипажа. Первым заходить должен всегда Вовчик, место штурмана самое дальнее, а выходить первым всегда приходилось мне. В скафандре по-другому не выйдет, уж такая получилась конструкция.

      И надо выходить, но я осмелился заартачиться и нашёл этому удачное оправдание:

      – Да чего-то в руке не хватает. Отходы выкинуть надо!

      – Какие ещё отходы? – не понял капитан.

      Работы с отходами не предусмотрены в плане выхода. Для пояснения пришлось конкретизировать:

      – Ну, не знаю! Памперсы, окурки, беспылевые маски, использованные фильтры, шприцы, тряпки, бумажки из гальюна в конце концов.

      – Ты бредишь! – констатировал капитан.

      – А он прав! – в мою защиту выступил Вовчик. – Первым у Армстронга Луны коснулся первопроходец – пакет с мусором. И это было без малого двести лет назад.

      Ответом ему было недолгое молчание, народ, до которого дошло, оценивал, и оживился, когда оценил. Кузяев высказался первым:

      – Действительно, корабль должно покинуть то, что возвращать не надо.

      И тут же созрел спор.

      – Экологию планеты нарушать не позволю! – вставила своё, правильная Тефтелька.

      У неё, Тефтельки, опыт в космосе нулевой и остальные члены экипажа к её замечаниям относились терпеливо и отвечали, стараясь скрыть сарказм.

      – Есть теоретическая экология и практическая, житейская… – мягко возразил Кузяев.

      – Слабое оправдание. Житейская или практическая экология обязана быть только разумной.

      – Я так и сказал, традиция первопроходцев… – начал Кузяев.

      – Теперь по каждому поводу свинячить что ли? – обострила войну за стерильный объект Тефтелька.

      Этим же, только в более спокойной форме, они занимались весь полёт. И умный инженер Адам Кузяев немного повозражав, обычно уступал.

      – Всё это красивые… то есть некрасивые слова… – он пытался в этот раз не уступить.

      Похоже, сцепились не на шутку. Впервые за полёт, и в такое неподходящее время. Но всё же победу Тефтелька завоёвывала явно. Портить эту планету сейчас никто бы не решился.

      Но тут включился третий, совершенно неожиданный:

      – Красивые слова потом… В конце концов, почему бы нет, пусть будет такая традиция… – сказал, обычно игнорирующий споры, пилот Тихон.

      Он был не против поддержать традиции.

      – Очень