Время ведьмы. Максим Макаренков

что же мы тут стоим, давайте поднимемся, – и он снова галантно предложил ей руку.

      Татьяна вынуждена была признать, что несколько старомодная галантность Вяземского, его манеры, вызывающие в памяти образы блестящих офицеров императорской гвардии из приключенческих романов и фильмов, производили неизгладимое впечатление. В его присутствии она чувствовала себя настоящей леди, аристократкой, даже походка, с удивлением осознала она, изменилась, стала плавной и неспешной.

      Она даже мимолетно пожалела, что на ней совершенно не романтичный брючный костюм. Да, он отлично сидел на ладной фигурке, но это совсем не вечернее платье.

      Впрочем, успокоилась она, обведя окружающих взглядом, она не одинока. Вечерних платьев в поле зрения не наблюдалось.

      Гости постоянно входили и выходили из широких дверей, обмениваясь впечатлениями, в особняке стоял негромкий плотный гул, характерный для художественных выставок и презентаций.

      Татьяна и Вяземский вошли в зал.

      Неяркое освещение создавало атмосферу таинственности, почти интимности, очертания зала терялись в сумерках, заставляя посетителей сразу же всматриваться в яркие световые пятна скрытых ламп, подсвечивающих стеклянные кубы.

      Татьяна подошла к ближайшей тумбе и остановилась, зачарованная.

      Золотое украшение, подсвеченное холодным мертвенным светом, притягивало и отталкивало одновременно – прекрасное грубой жестокой красотой, манящее темной кровавой силой.

      Вяземский подошел, остановился, глядя на украшение из-за Таниного плеча.

      Она обернулась:

      – Вы же жили в Эквадоре, да? Для вас, наверное, все это не так интересно.

      – Зря так думаете. Да, конечно, я много общался с индейцами, но не забывайте, во-первых, я белый. Во-вторых, это выставка посвящена искусству ацтеков и тольтеков. А к ним отношение даже среди индейцев Южной Америки особое.

      – Особое, это какое?

      Вяземский задумался, подбирая слова.

      – Понимаете, на бытовом уровне это почти не ощущается, особенно человеком европейской культуры, рационалистом. А вот шаманы, да и просто знающие люди относятся к ним со смесью страха, ненависти и уважения.

      Вяземский выделил голосом слово «знающие».

      – Ненависти? – удивленно вскинула бровь Таня.

      – Именно. Цивилизация ацтеков показалась бы нам совершенно бесчеловечной. Судя по тому, что нам известно, другие племена, другие народы, служили им не более, чем источником рабов и ритуальных жертв.

      Они медленно перешли к следующему экспонату. Татьяна почему-то мимолетно устыдилась, что там мало знает об этом удивительном народе, да и о Южной Америке вообще. Несмотря на любовь к истории, ее познания ограничивались фильмом Мела Гибсона «Апокалипсис», половину которого она просидела, прикрыв глаза от ужаса, да несколькими приключенческими книгами, прочитанными еще в юности. Это о Москве и Питере она могла говорить часами, но Америка… Тут она была полным профаном.

      Словно