Жуга. Осенний лис. Дмитрий Скирюк

да кошку заведи, так ты уже и колдун. А настоящих колдунов, поди, и не видали никогда, так, бабки-травницы.

      – Твоя правда, – кивнул Жуга, собрал с платка хлебные крошки и отправил их в рот. Посмотрел на колесо. Нахмурился, ничего не сказал, надел рукавицы и взялся за топор.

      Осень заставляла друзей торопиться. Они работали – валили деревья, рубили брёвна на щепу и в меру сил чинили кровлю.

      Так прошло ещё три дня.

      На четвёртый к ним пожаловал гость.

* * *

      Он шёл неспешно, неслышным мягким шагом. Вёл в поводу осёдланную лошадь. Над правым его плечом, затянутым в потёртую кожу старого полукафтана, рифлёной чёрной свечкой торчала рукоять меча. Один бог знал, что влекло его сюда, но шёл незнакомец уверенно, не оглядываясь и не сворачивая. Лошадь, гнедая поджарая кобыла, ступала тихо: мягкая лесная земля начисто глушила стук её некованых копыт. По обе стороны от седла приторочены были два тюка и длинный мохнатый свёрток чёрной овчины.

      Немного не дойдя до пруда, путник остановился. Сквозь хрупкое переплетение нагих ветвей уже проглядывала тёмная бревенчатая коробка старой мельницы. На все четыре стороны разносился бодрый перестук топоров. Работали двое – снимали кору или кололи щепу: удары были негромкие, острые. Временами топор звонко тенькал, соскальзывая – видно, плотники были неопытные. Слышался приглушённый плеск воды.

      Незнакомец осмотрелся, забросил поводья на спину лошади и осторожно двинулся вперёд, рукою отводя нависшие над дорогой ветви. Лошадь послушно осталась на месте.

* * *

      …Коротким ударом Олег вогнал топор в очищенное от коры бревно и разогнул усталую спину. Сморгнул с ресниц набежавший пот и только теперь заметил пришлеца. Заметил и вздрогнул – так внезапно и неслышно возникла в тени старого плетня сухая, затянутая в чёрное фигура. Заслышав, как смолк топор в руках друга, обернулся и Жуга.

      Воцарилась тишина. Оба настороженно разглядывали незваного гостя. Падали листья. Крутилось колесо.

      Ожидать от незнакомца можно было чего угодно – много странных людей бродило по дорогам из города в город, из одного воеводства в другое, и каждый искал своё: один – лучшей доли, другой – выгодного дела, третий слепо гонялся за удачей, а кое-кто и вовсе караулил лёгкую добычу на большой дороге. Им не были преградой бесчисленные границы, проведённые тут и там мелкими дворянчиками, каждый из которых именовал себя не иначе как королём. Им было всё равно, какие земли простираются окрест – Хоратские горы или болота Белополесья, христианская Либава или языческие Мазуры. Им даже без разницы было, как зовутся здешние княжества – Валиницы, Махагам или Мравская Стойна, – всё равно нескончаемые споры, раздоры и междоусобицы перекраивали карту по десять раз на дню. Земля же носила всех, не спрашивая, кто, откуда и куда.

      Олег не смог бы сразу сказать, откуда пришёл этот человек. Среднего роста, загорелый до смуглой черноты, беловолосый, с мечом за спиной, он походил на наёмника-кнехта. На нём были высокие,